Индия наизнанку - [12]
Детям было весело катиться на белом человеке.
Товарищ рикша попытался было шикнуть на них.
«Пожалуй, — размышлял я, рвя педали в гору — это тоже одна из трудностей, подстерегающих велорикшу — халявщики-дети», — и попросил своего пассажира не разгонять их: до нашей точки оставалось меньше километра.
Мы доползли до деревни, название которой уже стерлось из моей памяти.
Зачем мы туда поехали — я тоже не помню. Настолько, видимо, велика была степень концентрации моего духа и тела на процессе кручения педалей, что остальные задачи и ощущения отошли на второй план и со временем все, что я увидел, услышал, прочувствовал — стерлось из захламленного моего сознания. Я просто полдня работал педалями. В памяти остался лишь скрип, щемящие икры ног и одуряющая жара.
Запомнился еще и общественный сортир, зачем-то отстроенный посреди деревни. Такой же, как и в Дели, — без дверей, козырьков: просто три стенки, покрытые битым кафелем и загаженные от длительного использования, людьми внутри и коровами снаружи. Эти коровы прогуливались вокруг, более толстые, чем их городские коллеги, поскольку вокруг в изобилии произрастала трава, кусты и деревья.
Больше я, увы, ничего не запомнил из этой деревни.
Мы вернулись в город. Скорость наша была близка к нулю. Я решил подкрепиться и заодно накормить своего друга-рикшу. Для этой цели мы купили треугольники из слоенного теста, начиненные острым горохом. В разных частях Азии эту пищу называют по-разному: эч-почмак, самоса. Индийские подавались теплыми, острыми, маслянистыми и в тарелочке из листьев — самой экологичной одноразовой посуде.
— Все, с меня на сегодня хватит, — сказал я рикше.
— Давай я довезу тебя до дома, — предложил он.
Сопротивляться я не стал: ноги отваливались. За полдня мы накрутили от силы двадцать километров.
— Сколько в среднем ты проезжаешь за день? — решил сравнить я наши показатели.
— Бывает, что и под сотню километров, — наверное, соврал рикша.
Я лишь удивленно развел руками.
— И так — сорок лет?
— И так — сорок лет, — подтвердил он.
Мы еще пообщались о жизни. Но крутить педали я больше не хотел, хоть и, наверное, мог. Вечерело. Мы подъехали к моему дому.
Я ему вручил сколько-то денег. Он слегка скривился.
«Мало, — подумал я. — Не буду жадничать».
И сунул ему еще немного денег. Рикша почти удовлетворился.
— А оставь мне отзыв в этой книжке, — попросил он.
— Не проблема, — я взял в руки его блокнот и стал листать. Несколько десятков благодарных отзывов от различных туристов — преимущественно европейцев — на пожелтевших от старости страницах. Рикша берег этот блокнот. Рикша жил этими отзывами. Жил в своем маленьком мире, мире пробок, жары, постоянного кручения педалей и редких отзывов в блокноте.
Я понял рикшу. Он понял меня.
— Ты счастлив? — спросил я.
— Абсолютно, — без тени лукавства ответил он и покрутил свои педали прочь.
«Большинство людей счастливы настолько, насколько они считают себя счастливыми» — вспомнил я Авраама Линкольна.
И рухнул спать.
Наутро мое знакомство с Агрой и Тадж-Махалом заканчивалось: я сбегал из очередной индийской помойки дальше, на юг.
Знал бы Император Шах Джахан, построивший дворец Тадж-Махал, какими жуткими антисанитарными окрестностями обросло его творение за время эксплуатации индусами — перевернулся бы в гробу. Но Шаха Джахана уже нет на свете, как, возможно, нет на свете сегодня, спустя несколько лет после моего покидания Индии и агрского рикши с желтым блокнотом, в шлепанцах и со скрипящим велосипедом — старого рикши с сорокалетним стажем кручения педалей…
Впереди меня ждало новое испытание — целая ночь в индийском поезде.
А пока что я ждал своего поезда на вокзале, предварительно приобретя билет в самый дешевый класс: места в спальных вагонах были полностью выкуплены.
Надеясь, что удастся разрулить вопрос с ночлегом в горизонтальном положении по ходу движения, я слонялся в платном (!) зале ожидания и наблюдал за происходящим.
Сама по себе платность зала ожидания чистоты ему не прибавляла: через импровизированную кассу-столик, за которым спал билетер, просачивались собаки и состоятельные бичи (могущие заплатить целую рупию). А иностранцы могли официально пройти сюда совсем бесплатно. Отличие от бесплатного зала ожидания заключалось лишь в плотности бомжей на квадратный метр: тут их было заметно меньше. Да и платным он был лишь для того, чтобы слегка ограничить поток текущих на вокзал бездомных бичей.
За всем происходящим, помимо меня, наблюдали еще двое европейцев: венгерские парень и девушка с огромными рюкзаками, к которым я подошел знакомиться. Не сразу они признали во мне не-индуса, но, быстро найдя со мною общий язык, стали предлагать палинку — венгерскую самогонку. Видно было, что особого комфорта европейцы на этом вокзале не испытывали, хотя и держались молодцами. Быстро нашлось объяснение и огромным размерам их рюкзаков: начитавшись ужасов о негодности индийской пищи, ребята решили захватить максимум еды с собой из Венгрии. По Индии они путешествовали недолго, всего лишь неделю, к тому же это было первое их путешествие за пределы буржуазной Европы.
Представляю, каким шоком стал для них Дели, после чистых и ухоженных еврогородов.
