Индивидуальные отношения. Теория и практика эмпатии - [20]

Странное дело, но когда говорят о свободе, почему-то тут же усматривают некие риски морального свойства… Словно подсознательно полагают, что свобода – это возможность делать то, что аморально. Думается, что те, кто так говорят, с одной стороны, сами совершенно не свободны, а с другой – представляют собой озлобившихся людей, которые, вследствие своей внутренней боли, вызванной этой несвободой, подозревают человека в том, что он «изначально плох», и удовольствия, которые он может получать от жизни, обязательно связаны с «грехом». Впрочем, то, что человек, страдающий общей невротичностью, рассуждает подобным образом, в целом неудивительно. И только чувство психологической свободы способно изменить это его ложное представление о себе, других и мире в целом. Но это чувство он должен почувствовать, принять его интеллектуально – недостаточно, да и вообще это вряд ли возможно.

Понятно, что задачи психотерапии должны служить ее цели, но, определив пусть даже и сотню пунктов – «задач», ведущих, как кажется, к психологической свободе человека, мы все равно, рано или поздно, почувствуем недостаток. Все равно окажется, что надо что-то добавить, а что-то, напротив, через какое-то время покажется нам неактуальным. Вероятно, путь все-таки должен быть каким-то другим. Однако же, давайте все-таки представим, что «задач» у психотерапии – ограниченное количество.

Попытку рассуждать подобным образом в свое время предпринял один из виднейших представителей гуманистической психологии – Абрахам Маслоу. Он пошел самым, казалось бы, простым и вместе с тем экстравагантным путем. Работая в 30-40х годах в Нью-Йорке, он познакомился с двумя блестящими учеными – Рут Бенедикт и Максом Вертхаймером, которые стали впоследствии его учителями. Они произвели на него странное впечатление: с одной стороны, формально это были совершенно разные и по духу, и по интересам люди, но они казались ему в чем-то очень похожими – в сфере личностной организации, что-то объединяло их по уровню личностного развития. Тогда-то Маслоу и пришла в голову идея по-новому рассмотреть, уже имевшийся к тому времени, термин Курта Гольдштейна – «самоактуализация». Он сформировал выборку личностей, которые, по его мнению, достигли уровня «самоактуализации». Она состояла из девяти современников и девяти исторических персонажей. Анализируя личности этих людей, Маслоу выделил основные характеристики самоактуализировавшейся личности (А. Маслоу определял самоактуализировавшуюся личность как человека, «достигшего высшего уровня зрелости, здоровья и свершений»¹⁵). Понятно, что приходится закрывать глаза на «научность» этих данных, что, впрочем, не делает их менее интересными. К сожалению, Маслоу не был психотерапевтом в прямом смысле этого слова, но можно принять без оговорок, что самоактуализация – неплохая цель для психотерапии, и именно поэтому в данном контексте мы представляем список положений, претендующих на роль «задач» психотерапии.

Итак, Маслоу выделял следующие характеристики самоактуализирующихся личностей: «более эффективное восприятие реальности и более комфортабельное отношение с ней», «принятие (себя, других, природы)», «спонтанность, простота, естественность», «центрированность на задаче» (в отличие от центрированности на себе), «некоторая отъединенность и потребность в уединении», «автономия, независимость от культуры и среды», «постоянная свежесть оценки», мистичность и опыт высших состояний, «чувства сопричастности, единения с другими», «более глубокие межличностные отношения», «демократическая структура характера», «различение средств и целей, добра и зла», «философское, невраждебное чувство юмора», «самоактуализирующееся творчество», «сопротивление аккультурации, трансцендирование любой частной культуры»¹⁶.

Надо полагать, что даже без аргументации заметна некая разноуровневость этих позиций. Их словно выдернули – кого из каменного века, кого из средневековья, а кого из новейшего времени, что является естественным следствием того частного подхода, который реализовывал в своих исследованиях Абрахам Маслоу. Именно поэтому его теоретическая концепция не является психотерапевтической системой, способной дать соответствующий эффект. Кроме того, понятно, что, например, само по себе «чувство юмора» не может являться ни задачей, ни результатом психотерапии. Вместе с тем, многие из этих положений, как мы увидим впоследствии, окажутся средством, своеобразной базой психотерапевтического процесса, что-то ее результатом. А что-то, например достижение состояния, которое описывается в терминах «спонтанность» и «естественность», безусловно, является задачей психотерапии. Что, впрочем, не исчерпывает всего списка ее задач, и вряд ли даст полное ощущение психологической свободы.

Другим минусом этого набора характеристик, представленного в качестве претендента на почетное звание «задач психотерапии», является отсутствие индивидуальной специфичности этих «ценностей» для конкретного человека, а это входит в конфликт с одним из фундаментальных положений гуманистической теории об индивидуальности, особенности, неповторимости каждого из нас. Очень точное замечание в этом смысле сделал К.Г. Юнг: «Всякий раз я забавляюсь, когда дельный курортный врач заверяет, что он лечит по “Адлеру”, или по “Крюнкелю”, или по “Фрейду”, или даже по “Юнгу”. Ничего подобного нет и не может быть, а если, несмотря ни на что, все же происходит, то это верный путь к неудаче. Когда я лечу господина Х, то я вынужден применять метод Х, а в случае фрау Z – метод Z. Это означает, что пути и средства лечения определяются преимущественно природой больного»