Индиго - [61]

– Зверь – не более чем концентрированная смесь всех страхов, что испытывала Мириам долгие годы, – отстаивает отец свою версию.

– Но в конце книги нет ни исцеления, ни избавления! – горячо восклицает Анна. – Зверь побеждает, забирая душу любимого Теи – Тима – взамен на ее свободу. Кстати, я вчера внезапно вспомнила, что Тея и Тим – это клички лебедей, каждое лето прилетавших на пруд Бенсонов до тех пор, пока не утонул Кевин. Это же не простое совпадение. Мириам вкладывала какой-то смысл, когда называла так своих героев. Лебединая верность? Вряд ли. Тогда что? При первом прочтении промелькнуло подозрение, что прототип возлюбленного Теи – Майлз Гриффин. Он ведь действительно подходит под описание Тима, его появление на ферме и их первое расставание, если убрать временное расхождение, почти детально соответствуют сюжету. Я на все сто процентов уверена, что они встречались еще раз, в Нью-Йорке, когда Мириам уже была замужем за Аланом. Но теперь я знаю, что Майлз исчез в тот же период времени, что и Мириам, и все запуталось еще сильнее, – задумчиво говорит Анна и замолкает.

– Ты поделилась своими мыслями с Флемингом? – после непродолжительной паузы напряженно спрашивает Райан Одли.

Сделав глубокий вдох, она отрицательно качает головой.

– И ты тоже ему ничего не скажешь, – твердо глядя в глаза отца, требовательно произносит девушка.

– Если Майлз на самом деле занимал мысли и фантазии Мириам и встречался с ней в Нью-Йорке, то неужели ты думаешь, что Алан не знал о существовании другого мужчины?

– Наоборот, – отзывается Анна. – Мириам ему сама во всем призналась, не называя имен. С его возможностями навести справки и вычислить личность любовника жены не составило большого труда. Он знает обо всем, но о том, что известно мне, Алану знать не нужно.

– Подожди, ты подозреваешь, что Флеминг убил обоих из ревности? – изменившись в лице, пораженно уточняет Райан.

– Он хотел с ней развестись, – уклоняясь от прямого ответа, выдыхает Анна, потерев пальцами пульсирующие виски. – Выжидал удобный момент…

– Развестись? – повторяет мужчина. – С Мириам? Ты уверена?

– Он показал мне документы на развод с его подписью. Алан очень сильно любил ее, папа, – опустив голову, нарочито равнодушно говорит Аннабель. – А она так же сильно любила его. Звучит странно, учитывая все вышесказанное, но это единственное, что не подлежит сомнению. Произошло нечто ужасное, разрушившее семейную идиллию. Нечто, о чем молчит Алан и ни разу не обмолвилась Мириам в своих письмах. А Майлз… Майлз изначально лишний персонаж в их истории. Я еще до конца не определилась с его ролью, но он определенно не Тим.

– Постой, а как же… – начинает отец, но Анна не дает ему договорить.

– Возможно, Тим – это собирательный образ, сочетающий все то, что делало ее счастливой. Зверь Индиго – все то, чего она боялась и ненавидела. А сама рукопись – это вовсе не терапия с целью самоисцеления. Мириам написала свою книгу для мужа, это был ее крик о помощи, последнее признание в любви и мольба, которую он не услышал.

– Анна, я не очень понимаю, о чем ты говоришь, – качает головой обескураженный Райан Одли.

– «Я прошу тебя, читающего сейчас эти строки: если не готов разбиться, не ищи». Мири собственной рукой написала эту фразу на трех сотнях книг незадолго до своего исчезновения. – Подняв голову, Анна какое-то время не моргая смотрит в потемневшее лицо отца и выдает именно ту версию, которую до этого момента считала абсурдной: – Я думаю, что Мириам все еще жива, папа.

Алан Флеминг

Чтобы попасть в палату интенсивной терапии, мне пришлось использовать все свои навыки убеждения вкупе с финансовым вознаграждением. Не менее сложно было затребовать выдать мне личные вещи Бенсона, которые были на нем в момент госпитализации.

Нет, интересует меня вовсе не тряпье старика, а содержимое пластикового контейнера, куда медперсонал сложил снятые с шеи Камерона шнурки с крестами. Я сгребаю их в кулак, пихаю в карман выданного мне больничного халата и только потом в сопровождении лечащего врача Бенсона направляюсь в реанимацию. Все происходит как в каком-то наркотическом бреду, хотя удивляться чему-либо, искать логические основания своим действиям я перестал уже очень давно.

Я и сам не до конца понимаю, зачем это делаю. Закоренелый атеист, написавший десятки кровавых ужастиков, а собираюсь поступить как один из своих несуществующих персонажей. Попахивает бредом и полным сумасшествием, но, когда не остается разумных доводов, в ход идут безумные идеи.

– Какие шансы, что он выйдет из комы? – кивнув на опутанного трубками и капельницами пациента, спрашиваю я у дышащего мне в спину доктора Тэрренса.

– Пока мистер Бенсон стабилен, но обнадеживать вас не буду, – деликатно отзывается врач. – Сами понимаете, что возраст и сопутствующие диагнозы практически не оставляют шансов.

– То есть он умирает? – сухо уточняю я, не отрывая взгляда от наполовину скрытого кислородной маской лица.

– К сожалению, – сочувственно подтверждает доктор Тэрренс.

– И ничего нельзя сделать?

– Скажу прямо. Его спасет только чудо.

– Не думал, что врачи верят в чудеса, – с холодной иронией произношу я.