Индиана Джонс и Великий потоп - [32]

– По-моему, он… он интересен.

Они ведь едва знакомы. Было еще одно интересное знакомство со дня приезда в Чикаго – с тем человеком, что играл в церкви на трубе. Джек, вот как его зовут. В нем есть что-то притягательно-беспомощное. Вот Инди – тот себе на уме, будто окружил свои чувства защитной скорлупой, и что под ней – неизвестно.

– Ладно, если он тебе по душе. А то ведь пора бы тебе и мужа присмотреть. Так Господь завещал поступать всем подросшим девочкам.

– Папа, да не хочу я замуж! Я бы тебя непременно уведомила, – Катя знала, что подобные речи доставляют отцу радость. Он гордится тем, что дочь предпочитает оставаться при нем.

– Захочешь, Катюша, захочешь! – рассмеялся он, когда такси остановилось перед отелем. – Все маленькие девочки взрослеют. Но ты все-таки остерегайся этого Джонса. Я не хочу, чтоб он причинил тебе вред.

Войдя в вестибюль, отец направился прямо в спецкомнату и отпер сейф с Ковчеговым деревом.

– Папа, зачем?

– Хочу отнести его к себе в комнату.

– По-твоему, это безопасно?

– Господь оградит нас.

Минуты через три Катя присела на кушетку, дожидаясь отца. Если он взял Ковчегово дерево, то у него возник вопрос, ответа на который он попросит у Кати.

Когда отец уселся в кресло напротив нее, Катя взяла завернутый в ткань кусок дерева, осторожно развернула его и повертела в руках. По сути это лишь обломок доски в локоть длиной и пальца четыре толщиной, с одной стороны покрытый матовой черной смолой. С другой стороны – грубый след разлома; щепку явно откололи от толстой доски.

Взяв дерево в руки, Катя закрыла глаза, а отец принялся читать молитву.

– Ангеле Божий, хранителю мой святый, на соблюдение мне от Бога с небесе данный, прилежно молю Тя. Ты мя днесь просвети и от всякого зла сохрани, ко благому деянию настави и на путь спасения направи. Аминь.

Прижав Ковчегово дерево к груди, Катя начала тихонько раскачиваться взад-вперед. Набрав полные легкие воздуха, она выдохнула, одновременно постаравшись изгнать из разума все мысли. Она парила на грани сна, и вскоре ей явилось лицо трубача Джека.

Поначалу она видели лишь его лицо, но затем осознала, что он смотрит на нее, и вдруг стала участницей видения, причем зрительными впечатлениями дело не ограничилось. Она осязала, слышала и обняла, будто на самом деле была там. И притом как!…

Лицо Джека было совсем рядом, губы его приоткрылись. Наклонившись, он поцеловал ее. Катя ответила на поцелуй и крепко обняла Джека. Они лежали близко-близко; его ладонь погладила ее грудь, затем скользнула ниже, по животу, через бедра к лону.

– Катюша!

Подняв глаза, она увидела, что это вовсе не Джек… Это Инди!

– Катюша!…

На сей раз она поняла, что голос принадлежит отцу. Усиленно заморгала, приходя в себя, потом порывисто перевела дыхание. Отец пристально смотрел на нее. Катя отложила кусок дерева на кофейный столик.

– Ну?

– Не… не знаю.

Все казалось настолько реальным… Но почему изменились лица? Что это означает? Катя пришла в замешательство и разволновалась, а теперь еще и смутилась, ведь папа все это время хладнокровно наблюдал за ней.

– Тебе что-то привиделось. Ты была такой… такой истовой. Ты что-то шептала.

«И не только шептала», – мысленно добавила она.

– Что я сказала?

– Я не понял, но знаю, с кем ты разговаривала.

– Откуда?

– С Богом, не правда ли? Ты говорила с Всевышним.

– По-моему, он сказал, что Инди подходит.

– Ты уверена?

Кате не понравилось читавшееся в отцовском взоре сомнение. Ее охватило искушение поинтересоваться, не усомнился ли отец в слове Господа. Нет, у нее просто не повернется язык сказать папе нечто подобное.

– По-моему, да.

Она неторопливо завернула Ковчегово дерево в ткань, стараясь разобраться в смысле видения. Быть может, это козни дьявола, раздувающего ее страсть. Нет, такого просто не может быть. Любовь есть промысел Божий. И тут внезапно все встало на свои места: Ковчег нужен был, чтобы человечество выжило – равно как и любовь. На самом деле ровным счетом ничего не было, все это лишь игра воображения. Но, может быть, это и прозрение грядущего. Вот только который из двух?

И тут отец вдруг будто обухом ее огрел.

– По-моему, Джонс нам не подходит, Катенька. В нем есть что-то нехорошее. Укладывай вещи, уезжаем прямо сейчас.

– Но, папа!…

– Раз тебе самой толком не ясно, то он не подходит.

– По-моему, все было достаточно ясно. Вот только…

– Что только?

– Ничего.

– Вот видишь, Катенька, – положил отец ладонь ей на плечо. – Все образуется. В Нью-Йорке масса университетов. Найдем археолога там. А заодно избавимся от этих двух большевистских ищеек. Тебя это наверняка обрадует.

Катя не ответила. Подойдя к гардеробу, она стала молча укладывать вещи.

* * *

Их окружала картина, казавшаяся порождением кошмара. Оба были залиты чужой кровью. Шеннон, невнятно причитая, с рыданиями обнимал недвижное тело Гарри. Инди пытался его утешить, понимая, что надо что-то предпринять. Здесь они слишком уязвимы. Гангстеры могут еще раз заглянуть сюда до подхода полиции. Впрочем, учитывая события в тюрьме, фараонам тоже доверять не стоит.

– Джек, надо уносить отсюда ноги. Пошли, скорее!

– Ну. Что ты городишь. Никуда я не пойду. Разве могу я бросить братьев. На произвол судьбы.