Индейское лето - [16]

Лёля за это время завела очередной бесперспективный роман, на этот раз с женатым человеком. Эти непростые отношения вдруг пробудили в ней писательский талант, и Глеб не без удивления прочел Лёлину повесть, напечатанную в одном из толстых журналов – совсем не его жанр (он предпочитал детективы), но очень даже неплохо. Глеб пару раз видел Лёлиного возлюбленного, которого звали Леонидом, – высокий седой мужчина, явно старше ее. Они так трепетно относились друг к другу, что Глеб часто вспоминал эту парочку и даже слегка им завидовал.

А потом в его жизни появилась Саша.

В детстве за сестрами ухаживала няня, которую Глеб уже не застал, но пару раз видел: маленькая старушка, одевавшаяся во все зеленое – девочки называли Агафью Степановну «няня Травка». Агафья Степановна, как понял Глеб, была существом необычайно кротким и незлобливым, а ее страсть к зеленому цвету образовалась в юности, когда некий молодой человек, предмет Агашиной безответной любви, заметил, что к ее рыжим волосам очень подходит лента оттенка молодой травы. С тех пор Агаша совершенно поседела, а зелени в ее нарядах сильно прибавилось, так что среди московской серой толпы она производила очень сильное впечатление, заставляя прохожих оглядываться.

Лёля часто навещала «няню Травку», жившую в крошечной квартирке бывшего дома Ливерса на Плющихе, а как-то осенью в гости к Агафье Степановне отправились и Лера с Антоном: кажется, у старушки был юбилей. Но гости оказались перед запертой дверью, а выглянувшая из соседней квартиры девушка сказала, что Агафья Степановна уже месяц как умерла, и пригласила их к себе на чай. Лёля потом долго сокрушалась, что так и не простилась с няней, Лера же возмущалась, почему им никто не сообщил. А Антону понравилась девушка-соседка. Сам он с отцом, конечно же, не поделился – отношения у них были весьма прохладные, как, впрочем, и с матерью: душу Антон изливал вырастившей его Лёле, которую по детской привычке до сих пор называл Нёня.

Лёля и рассказала Глебу про Сашу Чéрникову: скромная, красивая, доброжелательная, воспитанная. Просто тургеневская девушка! Глеб сначала скептически хмыкнул: уж он-то насмотрелся на этих «тургеневских девушек» у себя в институте. Но когда Саша появилась у них в доме, он согласился с Лёлей. В Александре и правда было нечто пленительно-старомодное: изящество, грация, сдержанность, скромность. Темные вьющиеся волосы, выразительные глаза с длинными ресницами, нежный, всегда чуть улыбающийся рот… В школе Сашу прозвали Черни́кой, и действительно, ее глаза по цвету как раз напоминали эту лесную ягоду. Как ни странно, Саша понравилась даже Лере. Правда, она скептически отнеслась к увлечению Антона:

– Ничего серьезного. Перерастет. Повзрослеет, мы ему подберем подходящую партию.

– А Саша-то чем не подходит? – удивился Глеб.

– Ты бы видел ее мать.

– Что не так с ее матерью? – спросил Глеб, начиная раздражаться: его удручало стремление жены изображать из себя «белую кость, голубую кровь».

– Очень странная особа.

Лёля тоже признала, что мать Саши показалась ей мрачной и желчной: «Бедная девочка. Наверное, нелегко ей приходится. Да и живут они небогато». Потом, присмотревшись к Саше получше, Глеб понял, что она умная, наблюдательная, весьма начитанная, искренняя, к тому же удивительно самостоятельная и взрослая, особенно по сравнению с довольно инфантильным Антоном. И у Саши было поразительное для столь юной девушки чувство собственного достоинства.

– Она цельная, сложившаяся личность, – сказала Лёля. – Знаешь, кого Саша мне напоминает? Татьяну Ларину. Помнишь: «Она была нетороплива, не холодна, не говорлива, без взора наглого для всех, без притязаний на успех, без этих маленьких ужимок, без подражательных затей… Все тихо, просто было в ней».

Через пару месяцев Саша пригласила Антона с Лёлей к себе на день рождения – вернее, пригласила Антона, который уговорил Лёлю пойти с ним: несмотря на присущую ему самоуверенность, Антон побаивался Тамары Васильевны, матери Саши. Вернулся он с праздника мрачнее тучи. Лёля, посмеиваясь, рассказывала Глебу:

– Антошка-то думал, что осчастливил Сашу – как же, принц на белом коне! Но она совсем не Золушка. Во-первых, они собрали роскошный стол, причем половину блюд готовила Саша. Какие пироги подали, пальчики оближешь! Во-вторых, гостей было человек двадцать, еле уместились. Взрослых семеро, остальные – молодежь, и мальчиков больше, чем девочек. Так что нашего Антона потихоньку задвинули в уголок. А мама Сашина – невероятно артистичная особа. У нее потрясающий голос – совершенно оперное контральто. Она нам такой концерт устроила! И Саша ей подпевала. Голос у Саши послабее, чем у матери, но мне Сашино исполнение даже больше понравилось. И на гитаре она играет вполне профессионально. Удивительная семья! Якобы у них в предках есть князь, женившийся на таборной цыганке – отсюда и певческие таланты. В Сашиной матери и впрямь что-то цыганское проглядывает, мне кажется…

– А кто у Саши отец?

– Не знаю. Я так поняла, что он их давно бросил.

Саша стала частой гостьей в доме Сотниковых, и Глеб, со снисходительным умилением наблюдая, как растет влюбленность его сына, не сразу понял, что происходит с ним самим: вдруг оказалось, что он как бы чувствует Сашу на расстоянии! Подходя к телефону, он знал, что услышит в трубке ее голос, а когда просыпался поутру в необыкновенно радостном состоянии духа, то уже понимал, что непременно увидится с Александрой. Осознал это Глеб, когда почувствовал внезапный всплеск радости, выходя из метро «Парк культуры», а шагов через десять наткнулся на Сашу, стоявшую на остановке троллейбуса вместе со своей мамой. Тогда Глеб впервые увидел Тамару Васильевну, поразившую его своей мрачной красотой, в которой действительно было нечто цыганское, и подумал, что Саше, должно быть, тяжко существовать рядом с таким глубоко несчастным и озлобленным человеком.