Иная - [44]

— Я позвонил ее сестре, Софи, которая жила в Саванне. Она обещала перезвонить мне, если Сара появится. Примерно месяц спустя она позвонила. Сара велела ей не говорить мне, где она находится. Ари, она сказала, что не хочет возвращаться.

Я чувствовала себя опустошенной, но пустота имела вес и острые углы. Она причиняла боль.

— Если бы я не родилась, она по-прежнему жила бы здесь…

— Нет, Ари. Если бы ты не родилась, она была бы еще более несчастна. Она так хотела тебя, забыла?

— Значит, ты не хотел? — Я посмотрела на него и поняла, что права.

— Мне это не казалось хорошей идеей. — Он протянул ко мне руки ладонями вверх, будто моля о милосердии. — По всем тем причинам, которые я тебе изложил, вампирам не следует иметь детей.

Пустота внутри превратилась в оцепенение. Итак, я получила ответы на свои вопросы. Да, получила! Но они не принесли удовлетворения, напротив — у меня только голова раскалывалась. Из-за них я почувствовала себя больной.

ГЛАВА 9

В младенчестве животные и люди склонны к подражанию — они инстинктивно подмечают черты своих родителей и копируют их. Новорожденные жеребята, например, мгновенно запоминают и следуют за любым крупным существом, которое нависает над ними в момент их рождения. Когда я родилась, единственным родителем, маячившим у меня перед глазами, был отец, и я научилась подражать ему.

Но в утробе я, должно быть, очень внимательно прислушивалась к маме. В противном случае многое из моего последующего поведения невозможно было бы объяснить — разве что генетикой. А это очень сложная материя, над которой мы подумаем в другой раз, хорошо?

Каждый год в январе отец на неделю уезжал из дома на профессиональную конференцию. В это время обычно со мной занимался Деннис.

Вечером, накануне отцовского отъезда, Деннис ужинал с нами. Рут приготовила запеканку из баклажанов (к моему удивлению, куда вкуснее всего, что готовила бедная миссис Макги). Но аппетита у меня хватило только на одну ложку. «У Ари депрессия», — подумала я. Взглянув через стол на папу с Деннисом, я поняла, что они тоже так подумали. Беспокойство, написанное на их лицах, заставило меня почувствовать себя виноватой. Они притворялись, будто разговаривают о физике — а именно об электродинамике, о которой должна была пойти речь на моем следующем уроке, но на самом деле говорили обо мне.

— Сначала повторите строение атома, — говорил отец Деннису, глядя на меня.

— Разумеется, — отвечал Деннис.

С момента смерти Кэтлин я нечасто его видела, но, когда бы он ни появлялся, он неизменно клал мне руки на плечи, как будто хотел прибавить мне сил.

Рут поднялась из подвала с большой коричневой бутылкой в руке. Она поставила ее на стол перед папой, и он пододвинул ее к моей тарелке. Тут наши взгляды пересеклись, и я заметила, как в ее черных глазах промелькнула тень сочувствия, которая практически сразу исчезла. Рут поспешила обратно в подвал.

— Ну ладно. — Папа отодвинул стул. — Ари, я вернусь в следующую пятницу и рассчитываю, что к тому времени ты будешь готова обсудить квантовую теорию и теорию относительности.

Он постоял с минуту — мой красавец отец в безупречном костюме, свет от висящей над столом люстры играл в его темных волосах. На мгновение мы встретились взглядом, но в следующую секунду я уставилась на скатерть. «Ты меня не хотел», — подумала я, и, надеюсь, он услышал.

Новый тоник на вкус оказался гораздо крепче, и после первой же ложки я ощутила прилив незнакомой энергии. Но спустя час снова стала равнодушной и вялой.

Наверху у нас весов не было. В подвале наверняка имелись одни, но мне не хотелось вторгаться во владения Рут. Я знала, что худею хотя бы по тому, как сидела на мне одежда. Джинсы сделались мешковатыми, а футболки казались на размер больше. Примерно в это время у меня прекратились месячные. Спустя несколько месяцев я поняла, что это была анорексия.

Мы с Деннисом продирались сквозь квантовую теорию. Я слушала его, не задавая вопросов. В какой-то момент он прекратил лекцию.

— Что стряслось, Ари?

Я заметила, что в его рыжих волосах уже появилось несколько нитей серебра.

— Ты когда-нибудь думал о смерти?

— Каждый день.

— Ты папин лучший друг. — Я прислушивалась к своим словам, гадая, куда они заведут. — Но ты не…

— …не такой, как он, — закончил он за меня. — Знаю. Жалко, да?

— Ты хочешь сказать, что хотел бы стать таким?

Он откинулся на спинку стула.

— Да, разумеется, хотел бы. Кто бы отказался от возможности жить вечно? Но я не уверен, что он одобрил бы то, что я говорю это тебе. Ты еще как бы…

Он замялся. Я закончила его фразу:

— …не там.

— Что бы это ни означало, — ухмыльнулся он.

— Это значит, что мне предстоит выбирать. Вот что он мне сказал. Но я еще не знаю как.

— Я тоже не знаю, — вздохнул Деннис. — Прости. Уверен, ты разберешься.

— Он тоже так говорит.

Была бы у меня мама, чтобы дать мне совет. Я скрестила руки на груди.

— Кстати, где он? На какой-нибудь важной конференции по крови? Тогда почему ты тоже не поехал?

— Он в Балтиморе. Ездит туда каждый год. Но кровь тут ни при чем. Это имеет какое-то отношение к клубу или обществу, или как там они себя называют, поклонников Эдгара Аллана По, — Деннис покачал головой и снова открыл учебник по физике.