Иначе - [11]

Зато в детстве было чем заняться. Дома мы бывали очень редко. Да нам завидовали, наверное, пацаны со всего мегаполиса. Такого раздолья для детей девяностых – нулевых не было, скорее всего, ни в одном другом районе города. Сам же миллионник естественно преобразовывался со временем, выходил на более современный уровень. В нашем же райончике время, по ходу дела, остановилось. Или мне просто так кажется. Но по- моему никому просто-напросто не интересно вкладывать деньги в промзоновские кварталы. Что тут говорить. Если работяги хотят погулять в парке, пусть в город едут, а если лениво ехать, то, пожалуйста, за железкой лесок есть. Единственным изменением, в принципе, как и на всех городских окраинах, стало огромное увеличение числа злоебучих муравейников. Районы многоэтажек, по количеству рассчитанного населения равные во многих случаях двум – трем городкам областного масштаба, подобно грибам после дождя в сезон, начали расти повсеместно. Некоторые сами собой стали окраинами, передвинув бывшие границы города чуть дальше к кольцу или заливу, в зависимости от местоположения. От нас к кольцу двигаться мешает промзона. Ее вряд ли снесут, а вот оставшиеся зеленые массивы легко смогут.

Да где эти гребанные ключи? Достаю все из карманов куртки. Нету. Вечная история. У меня иногда возникает ощущение, что карманы моей одежды, чтоб ы это ни было, джинсы, олимпийки, куртки – это ебучая черная дыра, как у местной афроамериканской шлюшки Сандры. Она осела здесь лет 15 назад, и с тех пор о ее обоих кратерах, что об основном, что о запасном, идет слава, как о невъебических размерах пещерах, где с легкостью могли бы базироваться, как минимум пара атомных подводных лодок. Все, блять, что не кладу в карманы, все приходится постоянно отыскивать. А, вот они в брюках. Протягиваю таблетку к домофону, но писк, оповещающий об его открытии раздается до того, как я дотрагиваюсь ключом до магнитной платы.

– Привет, Даня.

Это Олеся. Девочка – мечта. Я влюблен в нее с детства. Влюблен по уши. Раньше это чувство не давало мне спокойно жить. Но, по ходу гормональный фон выровнялся, и потом стало как-то полегче. Я не говорил про это ни Лехе, ни Ленке. Да и смысл? Все равно, где она, а где я. Да и Лена лишний раз не упустит шанса подъебнуть по такому поводу. Ну а Нео будет рассказывать, что нужно поведать ей о своих чувствах, что живем один раз и бла бла бла. Все жду, когда она уже свалит с каким-нибудь ферзоянцом в центр, чтобы я перестал мозолить себе глаза и руку об ее фотки в сети.

– Ну и погода, – продолжает она

– Привет. Все, начинается самая упаковка, остается лишь считать дни до весны.

У подъезда тормозит еха в предпоследнем кузове с дебильным рисунком сакуры и какими-то иероглифами. Ну, пиздец. Из нормальной телеги такую помойку замутить. Это ж каким знатным долбоебом надо быть, чтоб до такого додуматься. Из мерса выходит паренек в голубых джинсах и куртке, и, понимая, что идет дождь, накидывает капюшон с очками на голову. Вот ребята живут! Эта ветровки Си Пи стоит по скидонам, как моя месячная зарплата.

– Счастливо, Даньк, – кивает Олеся в мою сторону и бежит в объятия кавалера. Разворачиваюсь, чтоб не пялиться и заныриваю в подъезд. Вваливаюсь в хату, и настроения, опущенное до отметки температуры воздух на улице, поднимает запах с кухни. Бабуля мутит сырники.

– Как раз вовремя. Данечка, раздевайся.

– За перекрестком тормозни! – обращаюсь к водиле маршрутки.

Я готов, мать его! Полуфинал кубка города среди строительных компаний. Беру сумку, встаю, но чертобес, видимо, не слышал моей просьбы и с грохотом проносится по ямам мимо того места, где я хотел выйти. Смотрю на него. Обезьяна пиздит на своем по телефону.

– Слышь, тебя, бля, кто учил, что по телефону можно за рулем пиздеть?!

– Извините, пожалуйста, – отвечает молодой выходец из Средней Азии и скидывает скорость

– Давай тормози, бля!

– Молодой человек, вы бы не выражались так, тут дети все же!

Смотрю, мужичок с женой и дочкой на заднем ряду. Не отвечаю ничего и выпрыгиваю из пазика.

На улице и следа нет от вчерашнего снега, этому явно поспособствовало солнце, не частый гость в этих краях, тем более в данное время года. Светило отблескивает в некоторых лужах, но большинство из них коричнево-грязного цвета из-за снующих туда-сюда камазов с песком, щебнем и прочей поеботой. Помимо отсыпки, эти монстры с оранжевой бошкой оставляют после себя дерьмовый запах сгоревшей соляры и кратеры в асфальте. Дорогой назвать эту неровную поверхность, язык не поворачивается. Хорошо, что местом проведения турнира выбран, помимо еще одной площадки, наш манеж. Хотя это и не удивительно. Какой-то частник, а, может быть, и не один, вложился в него. Ну и деньги то надо возвращать. Не думаю, что спортивный объект в таком месте будет обладать сверх окупаемостью.

Смотрю на часы. До игры еще сорок минут, успеваю заскочить в магаз за сигарками. Бля, надо было слегка раньше об этом подумать и выйти метров на триста подальше. Но хули эти триста на два, шестьсот метров для центрального защитника Симачева в преддверии полуфинала? Так, грязь из-под ногтей! Ухмыляюсь сам себе, и тут же радужное состояние сменяется на негатив, как если бы в Тайланде, раздевая сексуальную куколку, я бы нащупал у нее под юбкой двадцатисантиметровый сюрприз. Мои серые спортвки рибок становятся в темную крапинку из-за того, что их обливают брызги грязи от проезжающей телеги. Поднимаю глаза – белая еха с сакурой. Авто тормозит и сдает назад, из него вылазит ферзь, который вчера обнимал Олеську.