In the Deep - [151]

Я перевела дыхание. Черт, мне надо просто поставить тут все вверх дном, зажать свою тревожную кнопку и вывернуть наизнанку гребаный пограничный мирок, так что он, сука, взлететь не успеет. А я вместо этого расковыряла застарелую лужу желчи и сижу плююсь, плююсь, плююсь…

— Короче, — оборвала я себя. — Где я ошиблась?

— Н-нигде.

Сука, мразь, паршивец, глаза выдавлю…

— Т-только я еще добавлю, — спокойно сказал обормот. Официант — какой-то человеческий выродок с протезом на правую руку — подал напитки. Я смотрела поверх высоченной колбы — ну не стаканом эту срань называть, а? — и пыталась придумать, что он скажет. Обормот был омерзительно хладнокровен, даже заикался точно в меру.

— Ты осталась на работе, с целью в ж-жизни. У тебя появилась лучшая в мире наставница, с к-которой тебе вечно соревноваться. Ты родила дочь, и в к-конце концов нашла себя. Т-тебя не мучают голоса.

Я молчала. Эта синеглазая сволочь сейчас копалась у меня в печенке и выкладывала ее ломти на стол.

— А я улетел к звездам всего лишь с к-кораблем и надеждой. У тебя теперь есть все, а у меня — т-только половина того, с чем я улетел.

— Так я и думала, — сказала я, облокачиваясь на спинку стула. — Плачешься и давишь на жалость. Если мне так круто, что ж я за тобой-то бегала?

Синдзи отпил из стакана слизистый коктейль. Ненавижу эти все коллоидные извраты, в аду бы горела вся межрасовая пища, все эти кулинарные компромиссы вместе с их изобретателями, барменами и гребаным космопортом, где я догнала обормота.

— Я же сказал, у теб-бя есть цель в жизни. Это п-плохо?

Это, мать твою, просто предел моих мечтаний. Я пощипала переносицу.

— Изматывает. Надоедает.

— В-верю. Поэтому, наверное, дочь?

А ты стал разбираться в людях, канцлереныш. Не хочешь больше так ошибаться, как с Рей?

— Допустим.

— Кстати, п-прости, что спрашиваю, но п-почему ты использовала г-гены…

— Заткнись, — подняла я руку. — Просто заткнись. Это не твоего ума дело.

На мой взмах прибежал официант, и я раздраженно отправила его прочь. Вот урод, откуда он столько знает обо мне? Между прочим, хорошая мысль.

— Давай так, засранец. Мы сейчас с тобой честно разговариваем, и если мне понравятся ответы, я подумаю о том, что мне делать с твоим предложением.

«Подумаю, ага. Обещать — не вешаться».

Я потянула носом воздух. Последние годы словно слетели с меня прочь. Я снова ловила себя на глупых мыслях, понимала, что дурю сама себя. Понимала, что мне нравится этот чертов разговор.

— Сп-прашивай.

— Почему ты столько знаешь обо мне?

Синдзи посмотрел на меня, а потом вдруг хихикнул — по-мальчишески, по-детски.

— А ты как думаешь?

Я не успела открыть рот, а он уже сообразил, что так разговаривать не стоит.

— Спроси Кацураги, п-почему она не аннулировала мои д-допуски. Как ты помнишь, после Заката у меня б-был высший уровень.

Я потянула носом воздух и решила, что ничего говорить не буду. И думать не буду.

Но — ай да Мисато-сан. Ай да… Он ей что, проценты отсылает от прибылей?

— Окей. Тут ясно. Второй вопрос. Зачем тебе понадобилась я?

— Яуллис хочет, чтобы ты участвовала в сделке.

О, черт. Значит, информация, что обормот связался с Рыжим, — правда, и я прибыла по адресу. И я даже ума не приложу, как мне к этому относиться. Ответ на второй вопрос оказался таким же офигенным, как и на первый.

— Не хочу даже знать пока, что это за сделка. Но третий вопрос. Зачем она тебе?

Если спросит, о ком я, — встану и уйду вызывать орбитальные бомберы. И плевать я хотела на приграничную войнушку.

— Я хочу, чтобы она б-была рядом.

А он почти научился врать мне. Почти-почти, он честно старался, но какого дьявола я так разочарована?

— Всего доброго, брехло, — сказала я, поднимаясь.

«П-подожди», — прочитала я по его губам. Он крепко держал мой рукав.

— Я хочу п-попросить у нее прощения.

А вот это правда. Это такая неприятная правда, что не передать. Лучше бы он сказал, как ее любит, как хочет сделать ее королевой мира. А это — это совсем плохо, глупо и плохо, и, оказывается, я надеялась, что все слегка радужнее.

С другой стороны, всегда есть другая сторона. Так что я отобрала у обормота свой рукав и положила на стол кредитку.

— Мне надо подумать.

***

На фрегат «Нигоки» я смотрела после этой встречи совсем другими глазами. Какие-то дурацкие образы из прошлого, какие-то воспоминания, какие-то мысли о том, что было. А ведь как все хорошо началось: я просто попросила новому кораблю дать название в честь своего первого настоящего судна.

Срочно: все забыть к чертовой матери, сосредоточиться на главном.

Вызов, код, шифрование — главный протокол, приоритет — средний. Пускай задержки сигнала, зато вряд ли кто-то подслушать попробует. Я широко улыбалась. Малышка наверняка сейчас устраивалась на диване перед пультом видеосвязи, и выглядит она здорово — как всегда. А ее глупая мать сейчас будет объяснять дочке, почему еще неделю она проведет в страшно рискованном рейде, где будет побеждать зло. А еще ее глупая мать попытается там навсегда распрощаться со своим прошлым. Ну, или как получится.

Ребенку всегда можно пообещать подарок и ежедневную связь, а вот что пообещать своей совести?