Имя потерпевшего – Никто - [12]

Понятно, подумала Татьяна, тактика ясна. Я, граждане следователи, ни при чем, но ежели вы мне не верите, то это ваша глубоко личная проблема, и в решении этой проблемы я вам не помощник. Все равно выпустите рано или поздно, а и не выпустите, так здесь, в камере, срок все одно идет, опять же на зоне меньше торчать придется. На зоне-то плохо, куда хуже, чем в предвариловке, это всем известно, даже первоходкам. Приблатненный юноша, хотя, судя по ответам на всяческие запросы, срок ни разу не мотал и даже не арестовывался. Задерживался – да, бывало, на трое суток вместе с группой, потом отпускали. Неоднократно попадал вместе с дружками, когда чистили очередной притон, но Сергея Сурикова всегда отпускали. Ни разу он не оказался во время облавы в наркотическом опьянении, и ни разу при нем не обнаружили ни грамма дури, ни таблеточки, ни косячка. Хитрый, что ли? Предусмотрительный? Или…

Татьяна даже слегка вздрогнула, настолько забавной показалась ей пришедшая внезапно в голову мысль. А что, если проверить?

– Мне вас по имени-отчеству называть или можно просто по имени? – осведомилась она.

– Можно по имени, – великодушно разрешил Суриков, – вы же ненамного старше меня.

Ах, хитер, ах, хитер, паскудник, комплименты решил говорить! Татьяна старше его на целых тринадцать лет, и, учитывая ее комплекцию, никто не рискнул бы сказать, что в служебной обстановке она выглядит моложе.

– Ошибаетесь, Сергей Леонидович, я намного старше вас, поэтому не будем играть в панибратство. Скажите, а ваш покровитель знает о том, что вы уже месяц находитесь у нас? Что-то от него ни слуху ни духу. Обычно в таких случаях уже через день-два мы человека выпускаем, а за вас никто не хлопочет. Или вы соскочили?

Дурашливая ухмылка мгновенно исчезла с лица подследственного, теперь на Татьяну смотрели не глаза, а два кусочка ледяного металла.

– Я не соскочил, это он соскочил, – процедил Суриков. – Бросил меня на произвол судьбы, как сука последняя, я вообще безо всего остался, без жилья, без денег. Думал сначала, что он умер, все не мог поверить, что можно вот так человека использовать, как вокзальную шлюху, а потом выбросить за ненадобностью.

– А он, выходит, не умер?

– Прям, умрет он, как же, – фыркнул Суриков. – От него дождешься. Такие не дохнут, такие дольше всех живут. Я как увидел его живым-здоровым, так и кинулся как к родному, мол, возьми под крыло. А он… – Суриков махнул рукой. – Татьяна Григорьевна, сигареткой не угостите?

– Берите. – Она выдвинула ящик стола и достала пачку сигарет и спички. – Так что он сделал, когда вы к нему обратились? Сказал, что не знает вас?

– Ну! А как вы догадались?

Теперь на лице у Сурикова было неподдельное любопытство. Как она догадалась? Да проще простого. Тот работник милиции, на связи у которого состоял член молодежной полукриминальной группировки Сережа Суриков, бросил свою низкооплачиваемую государственную службу, и Сережа стал ему без надобности. Более того, в его новом бизнесе ему совсем не нужно, чтобы около него отирался такой тип, как Сережа, с детства имевший дело с наркотой, угонами машин и прочими подростково-юношескими глупостями. Не особенно умный, хитроватый, малообразованный и не совсем здоровый, к тому же точно знающий, что половину, а то и больше наркотиков, обнаруженных при облавах, этот милиционер клал в собственный карман. На черта ему сдался этот Сережа? Когда пресловутый милиционер вел линию борьбы с наркотиками, у него был Сережа, которого всегда заблаговременно предупреждали о готовящейся облаве, потому он в эти дни не употреблял и даже в карман не клал, чтобы прицепиться было не к чему. Сам Сережа привычным наркоманом не был, зависимость от наркотиков у него не сформировалась, это видно Татьяне невооруженным глазом. Человек, который на месяц отлучен от привычного зелья, ведет себя не так, да и выглядит совсем по-другому.

– Догадаться несложно, – чуть улыбнулась она. – Это, к сожалению, часто встречается. Я хочу сказать, в последние годы, когда люди стали уходить из милиции в бизнес. Такие, как вы, им больше не нужны, и они безжалостно вас бросают. Давно это случилось?

– Два года назад. Может, чуть больше. Я возьму еще сигаретку?

– Конечно. Может быть, вам не стоит курить одну за одной? Все-таки у вас сердце слабое. Или документы врут?

– Не, не врут, все точно. Но курить очень хочется.

– Ну смотрите. А вы подписку ему давали?

– О неразглашении-то? Давал, а как же. Я с ним и раньше дело имел, лет с четырнадцати, он мне в обмен на информацию деньжат подбрасывал. А как мне восемнадцать стукнуло, так сразу подписку с меня взял.

– И вы вот так спокойно мне все это рассказываете? А как же подписка?

– Ну интересно! А что подписка? Подписка – она на простых людей рассчитана, на граждан с улицы. Им я никогда ничего и не рассказывал, мне, Татьяна Григорьевна, еще жить хочется. Я ж понимаю, что со мной сделают, если хоть одна живая душа узнает, что я ссучился. А вы-то и без меня все знаете, у вас самой небось таких подписантов штук двадцать, не меньше. Как вы их по-научному-то называете? Агенты-резиденты?

– Есть еще доверенные лица, – добавила Татьяна. – Но тут вы запутались, Сергей Леонидович, я следователь, а не оперативник. Агентура – это у оперативников. А я вот с бумажками все больше вожусь. Давайте-ка вернемся к тому времени, когда ваш покровитель вас подцепил. Чем вы тогда занимались?