Имя на карте - [20]
- Действуйте, Михаил Петрович, с богом!
Васильев отдал необходимые распоряжения, и ледокол вскоре сблизился с льдами, а затем и вошел в них. Он, не снижая хода, перемалывал или раздвигал льдины.
Макаров и Васильев переглянулись, удовлетворенно улыбаясь.
- Запросите, Михаил Петрович, машинное отделение, как ведут себя машины, - попросил Степан Осипович.
Ответ поступил успокоительный: машины работали в установленном режиме и не показали никаких отклонений.
- А как корпус? - озабоченно спросил вице-адмирал как раз в тот момент, когда огромная льдина со скрежетом зацепила обшивку корабля.
- Наблюдения в трюме показывают, что корпус вибрирует и кое-где даже появилась течь, - через несколько минут доложил капитан. - Не воздержаться ли нам от дальнейших экспериментов, Степан Осипович? - тут же спросил он с тревогой в голосе, опасаясь за судьбу вверенного ему корабля.
- Нд-а-а, - процедил сквозь зубы Макаров. - Ваши опасения, Михаил Петрович, я вполне разделяю. Пожалуй, впредь до укрепления корпуса на удар и давление следует прекратить опыт. А как крошит, как крошит, любо-дорого смотреть! Велите выходить из льдов. Но мы сюда еще вернемся.
- Разумеется, Степан Осипович, - подтвердил Васильев. - Главное, идея ваша оказалась верна. А осуществление ее может и должно быть усовершенствовано со временем.
- Поистине, с плеч свалилось большое бремя - ответственность за исполнимость идеи, - согласился Макаров. - Право, взвесив все обстоятельства, я доволен испытаниями. Пойду к себе в каюту сделать кое-какие записи. А вы, голубчик, Михаил Петрович, прикажите выходить из льдов, - повторил он.
Через месяц поход к Шпицбергену был повторен с большим успехом - в Ньюкасле было произведено укрепление корпуса ледокола. "Ермак" в течение восемнадцати дней пробыл в водах Шпицбергена, пройдя во льдах не менее двухсот миль.
Предпринятая Макаровым в скором времени попытка проникнуть на ледоколе в Карское море не удалась. В Петербурге отреагировали на это недвусмысленно: по распоряжению свыше "Ермак" был передан в управление портами для использования на Балтийском море.
В 1904 году началась русско-японская война. Степан Осипович Макаров назначается командующим флотом на Тихом океане. Но всего лишь месяц пробыл он в этой должности: гибель броненосца "Петропавловск" была и гибелью адмирала - корабль подорвался при возвращении в Порт-Артур на японской мине.
Замечательный русский флотоводец С. О. Макаров вошел в историю как автор теории непотопляемости кораблей, новатор минного дела и тактики морского боя, создатель мощного ледокола, продемонстрировавшего на деле необходимость и ценность такого типа кораблей в северных морях. Он известен всему миру как выдающийся ученый-океанограф, одним из первых заложивший основы этой науки.
И хотя он не совершил открытий земель или островов, его имя увековечено в географических названиях. На западном побережье островов Новая Земля не трудно отыскать мыс Макарова, на Курильских островах - хребет Макарова и перевал Макарова, на островах Шпицберген - вершину Адмирала Макарова, на острове Сахалин - гору Макарова и город Макаров, в архипелаге Норденшельда в Карском море - остров Макарова.
Через горы и пустыни
Через горы и пустыни
О путешествиях и открытиях многих замечательных наших соотечественников и зарубежных деятелей мы узнаем, как правило, из книг, написанных либо ими самими, либо другими авторами. Нередко мы зачитываемся этими описаниями, сделанными сочным языком, захватывающе интересно. Но куда более заманчиво услышать рассказы о походах, приключениях и находках из уст самих путешественников.
Тридцать лет назад автор этой книги имел счастливую возможность встретиться и беседовать с известным путешественником, исследователем Сибири, Средней и Центральной Азии, академиком Владимиром Афанасьевичем Обручевым. По долгу службы я приехал на его дачу, чтобы обсудить вопросы, связанные с переизданием его научно-фантастических романов "Плутония" и "Земля Санникова" и опубликованием нового романа "В дебрях Центральной Азии". Представьте себе, ученый с мировым именем, знаменитый путешественник, продолжатель славных традиций Семенова-Тян-Шанского и Пржевальского, писал научно-фантастические романы, которыми зачитывались в свое время мои сверстники, да и сейчас их читают с не меньшим интересом!
Владимиру Афанасьевичу было в ту пору без малого девяносто лет, но он по-прежнему был полон творческих сил, энергии, бодрости. С юношеским увлечением он рассказывал о былых походах, делился планами, обсуждал со мной, молодым редактором, правку верстки его книг. Знакомство с этим необыкновенно интересным человеком оставило неизгладимый след в моей памяти.
В 1886 году В. А. Обручеву исполнилось двадцать три года. Позади остались годы учебы в Горном институте, лекции профессоров, их увлекательные рассказы о геологических исследованиях, путешествиях, полных романтики открытиях, неожиданных встречах, поисках и находках. Особенно сильное впечатление на молодого Обручева и его сверстников производили лекции Ивана Васильевича Мушкетова, талантливого геолога, обладающего к тому же даром увлекать студенческую аудиторию своими рассказами о геологическом развитии Земли, о процессах, развивающихся в ее недрах и на поверхности.
