Импульсирование мирового исторического становления духовными силами - [28]

Хотя вследствие этого мы достигли, как люди, собственной свободы, своей самостоятельности, но, с другой стороны, мы тем самым замкнулись от того, что является в мире непрестанным становлением. Мы наблюдаем вокруг нас вещи, в которых, собственно говоря, нет импульса к поступательному развитию, нет жизненных зачатков, вещи, у которых есть только настоящее, но никак не будущее. Конечно, можно возразить, что, ведь, человек наблюдает силы зарождения, становления и в растительном и животном царствах. Но при этом он ошибается. Он наблюдает это зачинающееся, становящееся лишь постольку, поскольку оно заполнено отмершим веществом, он рассматривает и эти силы становления, как нечто мёртвое. Если мы хотим отметить особенно характерные черты этого мировоззрения и поставить их перед своей душой, то мы можем сказать: в предыдущие эпохи человеческого развития люди воспринимали всюду в своём окружении нечто живое, исполненное силами зарождения, становления; теперь же они везде ищут только мёртвое, и саму жизнь хотят как-то понять, исходя из мёртвого. Но они её не понимают.

Вследствие этого человек вступил в очень своеобразную эпоху своего развития. Человек рассматривает сегодня чувственный мир без того, чтобы подобно тому, как ему даются краски и звуки мира внешних чувств, ему давались бы и мысли, содержащиеся в этом мире. Вы знаете из моей книги «Загадки философии», что античному греку мысли давались так же, как теперь даются краски и звуки. Мы называем розу красной; грек же воспринимал и мысль (идею) розы, он воспринимал нечто чисто духовное. И это восприятие чисто духовного постепенно умирало по мере наступления абстрактного, мёртвого мышления, которое есть только труп живого мышления, которое мы теперь ещё имеем до вступления в нашу земную жизнь.

А теперь перед нами стоит вопрос: как согласовать друг с другом эти две вещи? Как согласовать это: когда мы хотим понять природу, когда мы хотим составить себе представление о мире, то встречаемся с тем, что вовне мир внешних чувств, а в нас самих - мёртвое мышление? Надо уяснить себе совершенно точно, что когда сейчас человек стоит перед миром, то он предстаёт перед ним с мёртвым мышлением. Но мёртв ли и внешний мир? Хотя бы в предчувствии человек должен сегодня сказать себе: нет, внешний мир не мёртв, в красках, в звуках, повсюду стремится проявить себя живое. Так что для того, кто сможет прозреть в положение вещей, выясняется нечто весьма достопримечательное, а именно: современный человек, не смотря на то, что он всё время обращает своё внимание лишь на мир внешних чувств, не может своим мышлением понять этот мир внешних чувств, ибо мёртвые мысли неприложимы к живому внешнему миру. Попытаемся уяснить себе это до конца. Человек стоит сегодня перед миром внешних чувств и считает, что он не должен в своих воззрениях выходить за пределы этого мира внешних чувств. Но что это вообще значит, для сегодняшнего человека, не выходить за пределы внешних чувств. Это значит вообще отказаться от всякого постижения и понимания. Ибо ни красное, ни звучащее, ни тёплое - не могут быть поняты мёртвыми мыслями. Человек мысля, находится при этом в совсем ином элементе, чем тот, в котором он, собственно, живёт. И важно отметить, что при своём рождении мы вступаем в земной мир, но имеем при этом мышление, которое является трупом того, что мы имели перед своим земным существованием. И человек хочет сегодня согласовать две вещи: этот остаток своего доземного существования применять в земной жизни. И это привело к постоянно возникавшим, начиная с 15-го столетия, всевозможным сомнениям в отношении мышления и познания. Это же вызвало большую путаницу в современности, скептицизм и неуверенность, царившие во всевозможных людских мировоззрениях. Следствием этого было и то, что человек сегодня не имеет вообще понятия о познании. Нет ничего более безнадёжного, чем теории познания выдержанные в современном стиле. Подавляющее большинство современных учёных вообще об этом не заботятся, они предоставляют это философам. В этой области можно сделать весьма своеобразные наблюдения.

Однажды, мне удалось посетить, это было в 1889-ом году в Берлине, теперь уже давно умершего философа Эдуарда фон Гартмана, и мы говорили о теоретико-познавательных вопросах. В ходе разговора он сказал: «Статьи по теории познания вообще не следует печатать, самое большее их можно размножать на пишущей машинке, или ещё каким-нибудь подобным образом, ибо во всей Германии имеется вообще не более 60-ти человек, могущих толком заниматься теоретико-познавательными вопросами». Подумайте только: на каждый миллион людей - лишь один человек! Конечно, на каждый миллион человек имеется более чем один учёный человек, или, во всяком случае, более или менее образованный человек. Но в отношении теории познания, действительного постижения её, Эдуард фон Гартман был, вероятно, прав. Ибо, за исключением кандидатов, которым перед экзаменом в Университетах приходится быстро перелистать толстые философские справочники, едва ли найдётся много читателей для теоретико-познавательных сочинений, если они написаны в современном стиле, исходя из теперешнего способа мышления.