Импотент - [15]

— Дешево, — говорит он, шарит у себя в карманах и удивляется: — Всего шестьдесят, больше нет. Может, скинешь, по дружбе?

— Не положено, — говорит Тамара. — Давайте сделаю минет.

Он жмет плечами, она просит прилечь на тахту («Как в медпункте», — мелькает мысль), тянет с него брюки вместе с трусами и сбрасывает с себя свитер. Под ним — ничего, лишь белое юное тело с миниатюрными грудками. Она улыбается ему, отслеживая произведенное впечатление, и, склонившись, берет в рот головку вялого члена. Тот, реагируя, растет, Тамара обхватывает его ладошкой и дрочит, одновременно всасываясь губами и небом. Долго такой натиск Н. сдержать не сумел и впрыснул порцию семени в теплый рот. Она профессионально сплюнула на пол и продолжила ласки. Но член уже увядал и скоро вновь превратился в скромный писун. Финита ла комедия.

Они поднялись с тахты, полуотвернулись друг от друга и стали одеваться. Затем господин Н. надел пальто и замешкался.

— Не забывайте нас, заходите еще. И не нужно столько тратить на водку, — напутствовала его Тамара.

— Да, да, конечно, — сказал он почти искренне. — Обязательно зайдем.

И вышел в ночь.

Четверг

Проснувшись, Н. тотчас вспомнил продажных бедолаг, их ужасную комнату и свое дурацкое поведение. Сморщившись, как от зубной боли, он прошлепал в ванную, встал под душ и долго, с ожесточением терся массажной рукавицей. Бреясь, он вглядывался в свое порочное лицо, специально строя безобразные гримасы… Впрочем, позавтракал с аппетитом и выбросил ненужные мысли из головы.

На остановке его ожидал сюрприз: элегантная молодая женщина с прямо-таки роскошной попеттой, при виде которой у господина Н. затрепетали ноздри и стал наливаться силой член. Совершенные обводы ягодиц и бедер сочетались со значительным их объемом, причем каждая ягодица жила как бы сама по себе, чуть колыхаясь при переступании дамы с ноги на ногу. А уж когда она двинулась к подходившему автобусу, эти бедра начали выписывать что-то вроде восьмерки, а ягодицы, чуть запаздывая в движении, стали мотаться под свободным пальто: влево-вправо, влево-вправо… Презрев доводы разума, господин Н. почти бросился вслед за феерической дамой, на подножку автобуса. На краткий миг она задержалась на площадке в суете входящих, и Н., страстно вожделея, обнял податливые бедра… Змеиным движением женщина выскользнула из его рук и в три-четыре шага передвинулась в переднюю часть салона. Господин Н. устремился за ней — и оказался в «мертвой зоне». Так на сложившемся у него жаргоне он называл часть автобуса посередине между входами, где пассажиры стоят наиболее свободно, не соприкасаясь друг с другом — тогда как у всех входов обычна сильная давка. В «мертвой зоне» невозможно потискать женщину без риска засветиться, остается стоять смирно да облизываться. К тому же через остановку одна из пассажирок поднялась и вышла, а ее место заняла та самая богиня, оказавшись для Н. в офсайде.

Смирившись с судьбой, господин Н. стал от нечего делать вспоминать, как открыл для себя «транспортную любовь». Произошло это более двадцати лет назад, в небольшом шахтерском городке, где ему довелось жить, работая в геологоразведочной экспедиции. В ту пору он был «примаком», то есть жил с женой и сынишкой в тещиной квартире. Отношения его с домочадцами были, вроде, неплохими, но иногда на него нападала беспричинная хандра… С высоты нынешнего опыта Н. понимал, что тогда подавлял свое эго, пытаясь во имя домашнего мира всем угодить. Этот постоянно действующий стресс требовал нетривиальной разрядки.

Промышленная зона района находилась (да и сейчас находится) километрах в тридцати от города. Там же размещалась и база экспедиции. Сообщение между городом и зоной было автобусное, причем без остановок. В утренние и вечерние часы пик количество автобусов на этом маршруте увеличивалось, но все равно в них было тесно. Благо только, что в течении сорока минут никто не входил и не выходил. Утром большинство пассажиров в этой уютной тесноте додремывало, а вечером гуторило о том, о сем. И Н. вместе с ними. Но иногда ровный автобусный гул или однотонный людской говор нарушался женским вскриком: «Мужчина, уберите руку!» или «Да вы что, мужчина?». «Вот наглецы», — с легким негодованием думал Н. и дремал дальше.

Не то, чтобы он не замечал женских прелестей, очень даже замечал, но посягать на покой незнакомых женщин в неподходящей (как казалось ему) обстановке, тем более рискуя нарваться на подобный окрик — уж увольте.

Но однажды утром Н. притиснули в автобусе к спине какой-то молодухи. Ее ягодицы выдавались весьма круто и по уровню как раз «вписались» в его гениталии. Н. отжался рукой от поручня и сдвинулся немного вбок. Однако автобус в движении потряхивало, отчего все полегоньку смещались, и через минуту в его член вновь вдавилась упругая женская ягодица, отчего тот стал вести себя недвусмысленно. Краснея от смущения, Н. еще немного отжался, но его дрын уже затвердел и все еще касался женской плоти, которая почему-то не думала отодвигаться от обнаглевшего мужика, а, пожалуй, наоборот оттопырилась навстречу. При том что места для отодвигания (как приметил Н.) у молодухи все же хватало. Тут до него дошло, что она очень даже не прочь с ним таким способом побороться. И дал себе волю. После сорока минут борьбы забрюченного члена с упакованным женским задом пришлось объявить ничью с перерывом на рабочий день. (Как в начале этого перерыва у него ломило яйца!). При выходе из автобуса она не выдала себя ни звуком, ни взглядом. Может быть, ему стоило с ней заговорить в расчете на свидание и нормальный секс, но в ту пору Н. себе не принадлежал и никаких возможностей для свиданий не имел. «Был под колпаком у Мюллера!», как острили в те годы. Да была ли свободна и молодуха? К тому же Н. ее, кажется, больше не встречал, хотя первое время выглядывал.