Имперский пёс. «Власовец» XXI века - [2]
– Гауляйтер[4] – неполноценный! – не сдержавшись, ахнул Штрудель. – Но это же нонсенс…
– Да, – холодно подтвердил Лепке, – но ради процветания Рейха я готов на все. Исполняйте свой долг! С нами Бог! – Пес понял, что аудиенция закончилась.
Покинув кабинет главы Тысячелетнего Рейха, профессор безапелляционно заявил Вольфу:
– С сегодняшнего дня ты переходишь в полное мое подчинение!
– Так точно, господин Штрудель! – Вольф щелкнул каблуками, почтительно наклонив голову.
– Дальнейшие инструкции получишь в моем институте. Машина нас уже ждет.
Мощный комфортный «Мерседес» домчал их до института в мгновение ока.
– Итак, – инструктировал Вольфа Штрудель, вольготно расположившись в большом кресле личного кабинета, – основная твоя задача – разведка. Ни во что не вмешивайся! Методично собирай сведения и возвращайся обратно!
– Куда меня забросят? – поинтересовался Путилофф.
– Как тебе сказать, – зашел издалека доктор, – ты слышал что-нибудь о параллельных мирах или альтернативных вселенных?
– Профессор, – едко ответил Вольф, – неполноценным не запрещено читать фантастику! Я, знаете ли, на досуге увлекаюсь…
– Отлично! – беспардонно перебил Пса Штрудель, церемониться с неполноценными он не привык. – Это существенно облегчает нашу задачу. Параллельные вселенные не плод больного воображения фантастов, а самая что ни на есть реальная действительность! В посмертных записках Эйнштейна, этого, нужно признать, гениального еврея, было несколько прозрачных намеков. Потратив двадцать лет, я воплотил намеки в четкую формулу перехода между мирами. Но для того, чтобы открыть дверь в параллельный нам мир, требуются колоссальные затраты энергии! Ты даже не можешь представить себе, насколько колоссальные… Человечество еще не научилось вырабатывать ее в таком количестве, но… – Штрудель сделал многозначительную паузу, – на планете существуют так называемые аномальные зоны. В них частенько случаются самопроизвольные открывания переходов, и если чуть-чуть подстегнуть процесс, мы сможем сами открывать эти врата, затрачивая минимальное количество энергии. Но все равно эти затраты остаются значительными. Самое перспективное место вот здесь, – Штрудель подошел к карте Новой Германии, занимающей целую стену, – в районе поселка Терехоффка. В начале девяностых команде ученых под моим руководством удалось собрать и запустить в этом районе сложное оборудование. Ценой неимоверных усилий уже через год нам удалось пробить пятисантиметровый тоннель в альтернативную вселенную. Опытным путем было установлено, что физические законы и атмосфера там схожи с нашими. В противном случае подопытные крысы, используемые нами на первых порах, не выжили бы. Через пару лет проход в параллельный мир увеличили настолько, чтобы переход совершали специально обученные собаки. На сегодняшний день мы имеем портал, через который легко может пройти человек. Тебе выпала уникальная возможность первым пройти сквозь него и оказаться в альтернативной вселенной!
– Но почему я? – задал Вольф давно крутящийся на языке вопрос.
– Есть одно обстоятельство, – не стал скрывать профессор. Он встал с кресла и пошел к небольшому сейфу, вмурованному в стену. Повозившись немного с ключами и кодом, Штрудель распахнул толстую дверь несгораемого ящика. Достал из него тонкую папку, снабженную грифом «совершенно секретно». – В девяносто пятом году, – продолжил прерванный разговор профессор, – одна из собак, используемая в опытах, принесла оттуда вот это… Охотничий патронташ с несколькими патронами. – Он кинул папку на стол, предлагая Вольфу ознакомиться с ее содержимым. – Вместо пыжей в гильзах были использованы обрывки старой газеты.
Вольф открыл папку. В ней, запаянные в прозрачный пластик, лежали мятые обрывки газеты. На пожелтевшей бумаге гордо красовался звездный орден почившей Страны Советов. На ордене был изображен лысоватый мужчина с куцей бородкой-эспаньолкой, лукаво усмехающийся в усы.
– Это «Правда», – подтвердил догадку Пса Штрудель. – А вот на этом кусочке четко видно дату выпуска – 19 ноября 1989 года! Тогда как в нашем мире последний выпуск этой газеты был в шестидесятых. Возможно, это звучит как крамола, но, видимо, там до сих пор, – Штрудель скривился, словно проглотил слизняка, – русишьвайн, коммуньяки. Поэтому мы остановили свой выбор на твоей кандидатуре. Ты – русский. Никто из истинных арийцев не будет мараться, изучая язык и обычаи неполноценных только для того, чтобы разведать обстановку. С языком у тебя проблем не будет, насколько мне известно, в своем кругу унтерменши[5] общаются на родном языке. Твое происхождение лишь одна из причин. Как повернулась история в том мире – мы можем только гадать. А ты стреляный воробей, доказавший верность Рейху личным мужеством. Да и в голове у тебя, несмотря на твою неполноценность, кое-что водится! Ты сможешь раздобыть необходимые сведения о противнике. Так что когда я предложил твою кандидатуру фюреру, проблем не возникло.
– Когда в путь? – по-военному коротко осведомился Путилофф.
– Сегодня в двенадцать будь на аэродроме, – бросив беглый взгляд на часы, ответил Штрудель. – Вылетаем на личном самолете фюрера! На операцию тебе дается ровно месяц. Если не вернешься, следующий раз дверь будет открыта ровно через два месяца. Затем через три. Если ты не вернешься через полгода, значит, не вернешься уже никогда. Постарайся оправдать оказанное тебе доверие! Зиг хайль!
