Имперские звёзды - [20]

Пожилой человек рассмеялся.

— Очень похоже на него! Да, Де-Плэйн — богатая планета, а Этьен д'Аламбер — весьма предприимчивый человек; это столь же верно, как и то, что он — один из моих лучших друзей. — Седовласый мужчина помолчал, с улыбкой поглядывая на прелестную Эллен, уминавшую вторую порцию, затем вновь перевел глаза на шефа Службы. — Ну что ж, Цан, не буду отвлекать тебя от работы. Мне очень приятно беседовать с тобой, особенно когда я чувствую себя не в своей тарелке; ты возвращаешь мне присутствие духа. — Он поднял бокал. — Счастливо, дружище! За силу, ловкость, мужество…

— …и никакой эротики! — закончил Цандер фон Вильменхорст с усмешкой.

Они выпили под этот девиз Галактического Цирка, и Император Стэнли X, прямой и энергичный, покинул офис Верховного.

Эллен взглянула на отца.

— Ты ухитрился ни разу не солгать ему, но если бы он знал все, что известно нам, то вряд ли сохранил столь бодрое расположение духа.

— У него хватает своих проблем, Элли, чтобы разбираться ещё и в наших. К тому же, нам неизвестен следующий шаг противника. Есть шестеро подозреваемых — и только.

Девушка задумчиво кивнула, слизнув розовым язычком мороженое с губ.

— Если б у нас были серьезные доказательства, кто-то из них получил бы хорошую дозу нитробарба… Но пока — ничего, кроме предположений, — она покрутила ложечкой в розетке. — Но скажи, отец, — во имя Солнца, Луны и всех Полярных звезд! — каким образом этот гимнастический зал может послужить решению нашей проблемы?

— Понятия не имею, моя дорогая… Говоря между нами, любопытство мучит меня так же сильно, как и тебя.

* * *

Десятиэтажное здание с контролируемой гравитацией в районе Эванстон в Чикаго было переоборудовано сверху донизу. Все работы выполнялись персоналом, привычным к высокой гравитации; в подвале дворца мерно гудели установки искусственного тяготения. На его роскошном фасаде красным неоном полыхала вывеска:

«ОПАСНОСТЬ! ТРОЙНАЯ ГРАВИТАЦИЯ! ОПАСНОСТЬ!», а по обе стороны портала на серебристых табличках обсидиановыми буквами было выложено:

«ДЮКЛО».

За неделю до открытия распространился слух, что этот Дворец Силы будет обслуживать только высшие слои аристократии; и слух оказался верным. Множество претендентов, даже самых знатных, получили отказ; первыми — и на некоторое время единственными — посетителями Дворца стали могущественный виконт Чикагский, его жена и их долговязые дочери-подростки. Не было сомнений, что ловкий и предприимчивый Дюкло, имея дело со снобами высочайшей категории, выказал ультра-снобизм. Это как раз и привлекало высокопоставленных клиентов.

— Ну, как дела, сестренка? — спросил как-то вечером Жюль. — У меня появилось несколько зацепок, однако ничего существенного. И все-таки не нравится мне этот Двадцатый сектор… — Он задумчиво погладил усы. — У меня такое ощущение, что мы на верном пути.

— Ну, что касается моих дел… у меня есть идея, Жюль. Пока — только идея… но все же послушай. Ты ведь знаешь молодую герцогиню Синглтон? Эту мерзкую высокомерную особу, которая, как болтают, внебрачная дочь одного из Великих Герцогов?

— Как болтают? — переспросил Жюль, приподняв брови.

— Ну да. Может, мне не стоило бы объясняться таким образом, но я уже привыкла к жаргону высшего света… и научилась улыбаться — изысканно и холодно, как истинная леди.

— Довольно раздражающая привычка, смею заметить.

— Вот-вот… Ее реакция была такой же. Я вела себя с ней словно королева, и она постоянно вспыхивала как спичка. У её матери, герцогини Ольги, никогда не наблюдалось подобных комплексов. Так почему бы не заняться этой девицей? Если предположить, что она скрывает какую-то обиду… или её мучит неудовлетворенное тщеславие…

— Иви, ты что, серьезно считаешь, что она — дочь Бастарда?

— Ну, утверждать подобное ещё рановато, но вероятность существует. Не думаю, однако, что она его дочь — все-таки Бастарду шестьдесят семь, а ей только двадцать. Неразумный возраст — отсюда и обидчивость, и все остальное. Она красива, хорошо сложена, богата, одарена множеством талантов — и совершенно аморальна. Основной предмет её интереса — мужчины; и на этом поприще она успела стяжать определенную известность, — губы Иветты сложились в неодобрительную усмешку. — Я полагаю так: если ей станет известно, что Дюкло — великий и непревзойденный мастер своего дела, бьюсь об заклад, она приложит массу усилий, чтобы заполучить тебя в качестве персонального инструктора… и не только инструктора. Ты согласишься; но вместо ожидаемого поклонения и восхищения, она получит презрительную холодность. И, если я не ошибаюсь, рано или поздно эта девица взорвется как бомба — и брякнет что-нибудь из того, о чем ей стоило бы помалкивать.

— Потрясающий план! — только и смог выговорить Жюль.

* * *

Через три дня он сопровождал Иветту в апартаменты герцогини Синглтон, которая оказалась высокой — на два дюйма выше Жюля — девицей с красивым лицом и великолепной фигурой, с темно-голубыми глазами и копной высоко взбитых на гордо посаженной голове золотых волос. Будучи представлен её светлости, Жюль медленно обошел вокруг, внимательнейшим образом изучая юную герцогиню с головы до пят. Затем он сдвинул брови и многозначительно произнес: