Империя звёзд - [23]

By на секунду задумался.

— Тогда мы скажем, что она просто решила погостить в Мелнемероне, поделиться с немереями своей мудростью.

— Это, на мой вкус, слишком близко к обману. На этом пути ничего хорошего мы не достигнем. — Главная прорицательница помолчала и заговорила снова: — Делайте что хотите, — сказала она, обведя взглядом зал, — но все ваши усилия, военные и дипломатические, будут ни к чему. В этом Синдра Волхв права: для той угрозы, что встала перед нами, есть только одно решение. Только Трина Лиа может победить Морлина и его армии и только когда для этого наступит время.

Когда совет закончился, Эйлия осталась сидеть на троне, бессмысленно глядя в сгущающуюся темноту неосвещенного зала. Ана подошла к ней, положила руку ей на плечо.

— Эйлия, милая…

Эйлия обернулась к старухе, вгляделась ей в лицо.

— Ана — это правда? То, что говорит Марима? Насчет меня и Мандрагора?

— Таково пророчество, — ответила Ана, — Валеи, дети Тьмы — сторонники Валдура, — пожелают сделать Мандрагора своим правителем, и сказано, что Трина Лиа и аватара Валдура встретятся в бою… — Она замялась.

— И один из них будет убит, — прошептала Эйлия.

— Но не вы, ваше высочество, я в этом уверена, — сказала Марима.

— Я не могу, Ана! — простонала Эйлия. — Мне никогда не убить его! Никогда!

— Конечно, сейчас вы не способны совершить это деяние, ваше высочество, — рассудительно произнес мастер By, подходя ближе. — Ваша немерейская мощь еще не развита. Но вы показали свою силу, когда выступили против него у ворот дворца. И у вас хватило мощи его изгнать.

— Вы не понимаете! Не в том дело, что я боюсь встретиться с ним в бою, то есть я боюсь, но дело не только в этом. — Слезы выступили у нее на глазах. — Я никогда никого не убивала, даже животных. Я не могу отнять жизнь у человека — даже у него!

— Пусть даже судьба миров будет брошена на весы? — спросила Марима.

Эйлия отвернулась:

— Я же говорю, что это бесполезно — я просто не могу!

Настало короткое молчание, и снова заговорила Ана:

— Эйлия, милая, послушай меня. Мандрагор слишком умен, чтобы служить кому-то безоговорочно. И потому темная Сила старается овладеть им медленно, постепенно, незаметно для него. Чем дольше будет продолжаться это совращение, тем меньше Мандрагор будет Мандрагором. В конце концов он утеряет все, что осталось в нем от человека, и станет тем, чем стал Валдур, станет отражением своего господина. Ты еще молода, Эйлия, и все еще веришь, что смерть — худшая участь из всех. Но я тебе скажу, что бывает судьба и похуже, что потерять жизнь; это куда лучше, чем потерять душу. Теперь ты понимаешь, милая, как я могу хотеть добра Мандрагору и при этом желать его смерти? Чтобы он погиб, пока он — еще он, и сможет упокоиться в мире, а не станет орудием темной Силы? Это моя вина, что сейчас он жив и угрожает тебе. Ради тебя я жалею, что не обошлась с ним по-другому, когда впервые его нашла.

— О нет! — в ужасе сказала Эйлия. — Ты не могла убить ребенка! И я совсем тебя не обвиняю: я бы поступила так же.

Ана иссохшей рукой взяла девушку за гладкий подбородок.

— У тебя нежное сердце и благородная душа. Пусть же волею Великих Сил эти качества послужат твоему спасению, а не твоей гибели. То, что кажется жестокостью, Эйлия, может быть добротой, а видимость доброты может обернуться жестокостью. Жизнь Мандрагора не была для него радостью, как и для многих, кому он принес вред. За это вина лежит на мне. Когда придет твой черед встретиться с ним, я надеюсь, что ты не падешь жертвой моей ошибки и не повторишь ее.

Эйлия не ответила. Она знала, что сказать уже нечего, и ощущение грусти и несчастья окутало ее вместе с наступающей темнотой.

В этот вечер был праздник элиров, Высоких Богов, и город звенел музыкой и смехом. Фонарики и свечи украсили дома, мосты, изгороди садов, даже деревья, символизируя звезды Неба. Элдимия в эту ночь стала отражением звездного царства.

Тысячи горожан, веселящихся на празднике, ничего не знали о явлении Халазара три дня назад. Советники очень постарались, чтобы об этом не стало известно, и участники пира были приведены к молчанию клятвой. Дамион задумчиво рассматривал ликующие улицы: сияющие лица людей, которые ничего не знали и не хотели знать о войне, о религиозных расколах на Мере и вражде народов. Для элеев у Бога было не одно лицо, но множество их. Божественное неделимо и неназываемо, но оно отражается во всем, что им порождено: в камне и дерезе, в звере и птице, в человеке и в духе. Тысячи храмов и святилищ было в Элдимии, да еще священные деревья, источники и холмы. Ошибка идолопоклонства — это определить Божественное одним образом и отвергнуть все другие, а потом почитать этот образ вместо того, несовершенным представлением чего он был. Множественность образов богов в культуре Арайнии должна была препятствовать идолопоклонству, а не насаждать его. Эти образы — как оттенки единого света, грани одного драгоценного камня. В этом мире Дамион снова обрел свою веру. Бог его прежних верований не уменьшился, а даже вырос в силе и величии.

Сейчас Дамион возвращался с богослужения, где прославлялся архангел Атариэль, которого почитали паладины. Древний рыцарский орден здесь, на Арайнии, продолжал существовать. Сперва это была лишь небольшая группа, посвятившая себя добрым делам, по после появления Эйлии ряды ордена стали расти как на дрожжах за счет воодушевленных юношей и девушек, которым грезились доблесть и слава. Молодежи нравилось носить доспехи и устраивать настоящие турниры, а Дамиона и Йомара они почти боготворили — эти люди бывали на Мере и видели настоящие битвы. Великий магистр пригласил Йомара главным учителем фехтования, а Дамион согласился стать капелланом. Сегодня он проводил службу и еще не успел снять рясу и пелерину с шестилучевой синей звездой на груди. Орден паладинов на Мере исчез, хотя многие еще тешили себя надеждами его восстановить, в частности, отец Дамиона Артон. И Дамион часто вспоминал о нем, посещая монастырь паладинов. Но его интересовали не столько идеи, сколько их носитель. Что за человек был Артон?