Империя страха - [51]

Вопреки ожиданиям, Гвоздик сосредоточенно углубился в чтение. По мере того как смысл написанного доходил до его сознания, лицо вора преображалось: из недоверчивого оно превратилось в заинтересованное, пока не стало откровенно возбужденным — на лбу проступили маленькие бисеринки холодной испарины, а глаза округлились от изумления.

Наконец Юра прочел все до конца и бережно свернул листки, придав им первозданную форму.

— И все это правда? — В его вопросе почувствовалось скрытое недоверие.

— Точно мы не знаем, но надеемся, что это так, — спокойно ответил Иваныч, — по крайней мере меня уже собирались убить, да и на Антона было покушение…

— Мы, к счастью, выкрутились, но вот кое-кому откровенно не повезло, — закончил за товарища Лямзин.

Смешно наморщив лоб и сложив губы трубочкой, Гвоздик задумчиво изрек:

— Значит, мокруха. — И непонятно было, спрашивает он или категорически утверждает.

Пропустив мимо ушей его слова, Антон задал последний и решающий вопрос:

— Ты нам веришь?

Однако вор не спешил отвечать — имея за плечами несколько «ходок к хозяину» и насмотревшись там на многие житейские перипетии, он судорожно обдумывал ситуацию. Наконец после долгой паузы отважился бросить пробный шар:

— А что будет, если я откажусь?

Иваныч сложил пальцы в замок и громко хрустнул суставами, — при этом его лицо практически ничего не выражало, кроме полного безразличия к происходящему, вслух же он произнес:

— Поскольку наша жизнь в опасности до тех пор, пока кто-нибудь не найдет этот злосчастный тайник, мы с тобой церемониться не будем.

Законы мы давно преступили, поэтому одним трупом больше, одним меньше — какая разница. — Выдержав короткую паузу, он продолжил: — Один хрен: мы выбьем из тебя признание, и я очень сомневаюсь, что ты после этого сможешь жить.

В прозвучавшей фразе, несмотря на ее зловещий смысл, не было и тени угрозы — только сухая констатация факта.

Как ни странно, но именно спокойствие, с которым были произнесены эти слова, заставили вора поверить в серьезность сказанного, и он, покорно склонив голову, выдохнул:

— Ну что ж, придется вам поверить.

За все время, пока длился разговор, Маша не проронила ни слова; она изо всех сил старалась выглядеть спокойной и сдержанной, но это ей никак не удавалось. Лицо девушки стало бледным, как девственно-чистый, недавно выпавший снег, а в глазах читался неприкрытый испуг, граничащий с близкой истерикой.

Антон заметил это и сказал, обращаясь к подруге:

— Мы здесь еще потолкуем, а ты пойди отдохни.

Согласно кивнув, Маша встала из-за стола и на негнущихся ногах отправилась в спальню, плотно прикрыв за собой дверь.

Оставшись одни, мужчины какое-то время молча переглядывались — все ждали признания вора, и он покорно заговорил:

— Честно говоря, я и сам. не знаю, где цепь, — Юра несколько смутился. — Накануне ночью я подгулял с путанами и подарил безделушку одной халяве… Она у нее, Вот только где ее сейчас искать?

— Так позвони в агентство, из которого тебе привозили проституток, — предложил Иваныч.

Одарив собеседника холодным взглядом, Гвоздик ухмыльнулся:

— Куда было бы проще… но шкур я подобрал на Тверской, поэтому придется повторить маршрут, и дай Бог, чтобы мы на нее нарвались.

Лямзин нервно закурил, собираясь с мыслями, наконец произнес:

— Да, честно скажем — задача непростая. Легче найти иголку в стоге сена, чем дважды напороться на одну и ту же блядь, а тем более на Тверской. Но ничего другого нам не остается — не давать же объявление в газете.

— Плохо еще и то, — вставил Иваныч, — что мы лишились машины, а с деньгами у нас не очень.

За столом опять повисла тишина, которую нарушил Дегтярев; недовольно насупившись, он произнес:

— Ну, с бабками мы решим вопрос…

— Ага, давай квартиру грабанем или выйдем с пистолетом в темный переулок, — насмешливо заметил Антон.

Гвоздик молча встал из-за стола и направился в гостиную. Вернулся он через несколько секунд, держа в руках свою помятую куртку. Ни слова не говоря, он взял со стола кухонный нож и принялся методично вспарывать подкладку.

Иван и Антон наблюдали за ним с нескрываемым удивлением, но все их сомнения развеялись, когда в руках Дегтярева стали появляться скрученные тонкими трубочками долларовые купюры различного достоинства.

Выложив перед собеседниками все, до последней банкноты, Гвоздик произнес:

— Этого должно хватить на первое время.

— Сколько здесь? — спросил Лямзин. Неуверенно пожав плечами, вор ответил:

— Что-то около двух штук или, может быть, больше, я не помню. А какая разница, — улыбнулся он, — ведь сколько ни считай — их все равно не прибавится.

На этот раз заговорил Иваныч; пристально посмотрев в глаза Дегтяреву, он негромко сказал:

— А если наше дело провалится, мы ведь не сможем вернуть тебе этих денег.

Улыбка сползла с лица Гвоздика, и он процедил сквозь зубы, делая ударение буквально на каждом слове:

— Я вор, а не барыга. В нашем кругу в долг давать не принято. — Из горла говорящего вылетали короткие, рубленые фразы, как будто он их выплевывал: — Если я с вами делюсь лавьем — это не значит, что потом захочу все вернуть. При моей жизни бабки нужны только на пойло и блядей, так что будем считать, что я их пропил. Такой расклад вас устраивает?