Империя Солнца - [50]

Таким же образом нам кажется, что сегодня распространена мания полемики в таком стиле реакции, который можно назвать почти что импульсивным, эмоциональным (uterina). Его основу составляют равным образом как персонализм, так и индивидуализм: здесь одна вещь на самом деле сопутствует другой. Очевидно, что если чувствуется необходимость почти что истеричных нападок на то или иное мнение, необходимость противопоставления формулы формуле, лозунга лозунгу, то при спокойном и объективном внимательном рассмотрении было бы нетрудно продемонстрировать, что причины противоречий на самом деле минимальны, что противоположности обязаны своим существованием не доктринальному и интеллектуальному аспекту, а в основном animus, иррациональному и аффективному фактору. Не могут признать, что в итоге здесь действует просто «комплекс неполноценности», потому что тот, кто действительно является чем–либо по своей ценности, а также по ценности собственной идеи, не испытывает необходимости нападать справа и слева, чтобы «самоутвердиться», не покоряется беспорядочной реактивности, не ищет любой возможный предлог, чтобы заявить что–то своё или противопоставить своё мнение чужому—напротив, он идёт по своему пути согласно стилю интенсивной мобилизации и действия, направленного на существенное и положительное, а не на случайное и отрицательное.

Как мы уже сказали, такая ориентация производит явные и далеко не конструктивные последствия. Например, мы видим, как в среде прессы определённого рода на одинаковой основе рождается то одно, то другое периодическое издание, и почти всегда потому, что тот или иной человек хочет застолбить свою личную сферу влияния и «юрисдикцию». Но каких результатов можно было бы достигнуть, если эти отдельные возможности были организованы воедино на основе фундаментальной доктринальной ясности и, далее, стиля дисциплины долга активной безличности? Система «групп», определённых личными интересами или простыми лозунгами вместо идей, сегодня приводит очень многих к поведению, внушающему фундаментальные подозрения. Так, почти невозможным стало понимание, что существуют свободные существа, идущие непосредственно по своему пути. Напротив, начинают спрашивать «кто стоит за ним?», пытаются обнаружить, на службе каких интересов, каких «комбинаций», каких групп или группок стоят идеи, которые человек защищает и вещи, которые человек говорит. Отсюда естественный переход в сплетни и слухи, скатывание на несущественный уровень интриг и скандалов, — в том числе и потому, что этот уровень больше пригоден, опять же, для полемики, нападок и персонализма. Здесь нет смысла приводить известные всем примеры. Таким же образом нет смысла указывать на то, как часто такое поведение, включающее подозрения и интриги, искажало положение вещей и только помогало противникам, заставляя уделять внимание тому, что для некоторых может быть только способом, но никоим образом не целью и нерешающим мотивом.

Тому же индивидуализму всегда свойственно сектантство и концепция «загрязнения». Например, факт публикации в одной, а не в другой газете зачастую автоматически создает несовместимость из–за самой системы личных групп: многим становится трудно видеть, какие именно идеи защищает автор, противоречит он самому себе ли или нет, и только это считать основным и серьёзным. Напротив, претендуют на «создание своей группы» и тогда, когда не имеют ни причин, ни цели, в этом случае отходя от фальшивой «непримиримости»: ФАЛЬШИВОЙ, потому что ставка делается прежде всего на функцию индивидов.

Искажения, вкратце упомянутые нами, являются плачевными в любом политическом климате. Но в настоящий момент они являются роскошью, которую мы действительно не можем себе позволить. Мера, в которой их можно будет устранить или превратить в основу новой серьёзности и интенсивности, будет также мерой реального прогресса в движении национального возрождения.

Il flagello del personalismo //Rivolta ideale, 1951 г.

ЛИЧНОСТЬ И БЕЗЛИЧНЫЙ ПРИНЦИП

Не безжизненный индивидуализм либерально–демократического Запада, но отбор на основе аристократической ориентации может быть нашим идеалом. Часто утверждают, что европейская цивилизация по своей сути является цивилизацией личности, и что в Европе в нынешнюю смутную эпоху прежде всего стоит задача защищать ценности личности.

Это формулу охотно повторяют, не заботясь, однако, об уточнении её смысла. Возможно, она верна, если понимать её, говоря о противостоянии: то есть, в смысле борьбы с коллективизмом, механицизмом, стандартизацией, бездушностью современного существования. Но всё становится менее ясным, когда мы начинаем говорить об индивидуализме, гуманизме и либерализме — ввиду того, что они также противоположны вышеуказанным тенденциям на основе ценностей, похожих на те, что и называют, собственно, ценностями личности.

В этом отношении существует недоразумение, особенно явное в самое последнее время, и особенно в политической области, в которой защита личности основана преимущественно на концепции естественного права и где она стала более или менее синонимом защиты «прав человека» в наиболее смешанном, неразборчивом и демократическом смысле.