Империя солнца - [120]

Джим во все глаза глядел на мертвого летчика, пытаясь постичь смысл происшедшего чуда. Дотронувшись до японца, он вернул его к жизни; раздвинув ему зубы, он расчистил в смерти крохотное оконце и дал душе вернуться.

Сев на сырой склон, Джим вытянул ноги и вытер руки о рваные штаны. У самого лица летали мухи и кусали краешки губ, но он не обращал на них внимания. Он вспомнил, как задал однажды миссис Филипс и миссис Пилмор вопрос насчет воскресения Лазаря, и как они в ответ настаивали на том, что никакого чуда тут нет, а есть самое что ни на есть ординарное явление. Доктор Рэнсом каждый день воскрешал людей из мертвых — через массаж сердца.

Джим воззрился на собственные руки, отказываясь верить в их чудодейственную силу. Он поднял ладони на свет, дав солнцу согреть кожу. Впервые с начала войны в нем всколыхнулась бурная волна надежды. Если он смог поднять из мертвых японского летчика, значит, сможет поднять и себя самого, и миллионы китайцев, которые погибли на войне и продолжают гибнуть в боях за Шанхай, ради добычи столь же призрачной, как и сокровища с олимпийского стадиона. Он поднимет Бейси, когда того убьют охраняющие стадион гоминьдановцы, но остальных членов банды поднимать не станет, и уж ни при каких раскладах ни лейтенанта Прайса, ни капитана Сунга. Он воскресит отца и мать, доктора Рэнсома и миссис Винсент, и британских заключенных из больнички в Лунхуа. Он воскресит японских авиаторов, которые разбросаны по канавам вокруг аэродрома, и, конечно, достаточное количество техников и инженерного персонала, чтобы привести в рабочее состояние целую эскадрилью самолетов.

Японец едва заметно хватанул воздух ртом. Зрачки у него дрогнули и даже как будто пошли по кругу, как у тех пациентов, которых оживлял доктор Рэнсом. Он едва-едва начал возвращаться к жизни, но Джим знал, что его все равно придется оставить тут, у канала. Руки и плечи у него задрожали от прошедшего сквозь них разряда той самой энергии, что дала силу и солнцу, и бомбе, которую сбросили на Нагасаки и взрыву которой Джим был свидетель. Джим уже представлял себе, как аккуратненько встанут из мертвых миссис Филипс и миссис Гилмор и станут слушать с обычным сосредоточенным и несколько озадаченным выражением на лицах его историю о том, как он их спас. Он представил себе доктора Рэнсома, который отряхивает землю с плеча, и миссис Винсент, которая неодобрительно косится через плечо на отверстую могилу…

Джим втянул из десен гной и кровь и, наскоро проглотив, соскользнул по влажной траве в мелкую теплую воду канала. Успокоившись и поймав равновесие, он умылся. Ему хотелось выглядеть наилучшим образом, когда миссис Винсент откроет глаза и снова его увидит. Он вытер руки о щеки молодого летчика. Этого придется оставить прямо здесь, но ведь Джиму теперь, совсем как доктору Рэнсому, придется тратить всего по нескольку секунд на каждого нетерпеливо ожидающего своей очереди покойника.

***

Джим бежал через низину к лагерю, примечая на ходу, что орудия в Путуне и Хуньджяо как-то все вдруг замолчали. Через летное поле к ангарам подошла и остановилась колонна военных грузовиков; на диспетчерскую вышку карабкались вооруженные люди в американских касках. Над Лунхуа кружили целые стаи «Мустангов», в сомкнутом строю, слитной воздушной волной прибивая к земле сухую траву. Помахав им рукой, Джим бросился к лагерной ограде. Он знал, что американские самолеты прибыли сюда не случайно: они станут вывозить всех тех, кого ему удастся воскресить. У погребальных курганов к западу от лагеря стояли трое китайцев с мотыгами, первые из пострадавших от войны, которые пришли его приветствовать. Он окликнул двоих европейцев в лагерных робах, которые выбрались из широко разлившегося ручья с самодельным бреднем в руках. Они оглянулись на Джима и тоже что-то крикнули в ответ, как будто удивившись тому, что они снова живы и что в руках у них это скромное средство труда.

Джим перелез через проволоку и побежал по гаревой дорожке к лагерной больничке. На кладбище стояли люди с лопатами, прикрывая ладонями глаза от непривычного дневного света. Они что, сами выкопались, по собственной инициативе? Подбежав уже почти к самому больничному крыльцу, Джим попытался унять бившую его дрожь. Бамбуковая дверь была раскрыта настежь, и в воздухе клубилась туча мух: праздник кончился. В дверном проеме стоял рыжеволосый человек в новенькой американской форме и стряхивал мух с лица, а на лице у него была зеленая марлевая повязка. В руке человек держал инсектицидную бомбу.

— Доктор Рэнсом!… — Джим выплюнул скопившуюся во рту кровь и взлетел на полусгнившее крыльцо. — Вы вернулись, доктор Рэнсом! Все в порядке, теперь все возвращаются! Я пойду найду миссис Винсент!…

Он попытался нырнуть мимо доктора Рэнсома в темноту, но тот перехватил его за плечи.

— Постой, Джим, не спеши… Я так и знал, что ты где-нибудь поблизости. — Он снял с лица маску и, притянув Джима к себе, принялся изучать его десны, не обращая внимания на кровь, которая мигом испятнала новенькую, с иголочки, американскую армейскую рубашку. — Тебя ждут родители, Джим. Бедолага, ты никогда не поверишь, что война действительно кончилась.