Империя Путина - [6]

– Нет.

– В Латвии наши с ихними схлестнулись, с французским легиеном. Ригу развалили к ебени матери.

Старик хрипло засмеялся.

– Вождь выступил: после Риги дальше пойдем, заразу дерьмократическую выжигать. Говорят, новая мобилизация будет.

– Мы победим, дедушка, – сказала Си Унь, выбросив в открытое окно зеленый хвост огурца.

– Победим, конечно, – согласился Ефимыч. – Сейчас пизды старые напряжем, нарожаем парней, вырастим на огурцах, и можно мобилизацию провесть.

Си Унь взглянула на старика.

– Дедушка.

– Да?

– А у тебя воевал кто-нибудь?

Ефимыч нахмурился.

– Еще б не воевал. Старшой Данила при Нью-Йоркском десанте погиб, младшенький Сереня на мине подорвался под Бухарестом. Даже сисек полапать не успел.

Си Унь стало жалко старика.

– Вот у тебя добротные сиськи, – сказал Ефимыч. – Вона, как топорщат гимнастерку-то… Ну, пошутил, чего глаза-то таращишь?

Он засмеялся, полез в авоську за огурцом.

ПАЗик вырулил с грунтовки на асфальтированную дорогу, по которой изредка проносились автомобили.

– Скоро у городе будем.

И правда: мелькнул указатель – «Столыпин, 10 км».

– Надеюсь, положат, суки, – вздохнул Ефимыч.

– Что, дедушка?

– Да, говорю, надеюсь, в больничку положат.

Ефимыч поерзал на сиденье, крикнул водителю:

– Эй, паря! Будет автобус на Клюки сегодня?

– Не будет.

– Надеюсь, положат в больничку, – как заклинание, проговорил старик.

Через двадцать минут автобус въехал в Столыпин.

У автовокзала Си Унь попрощалась с Ефимычем, снабдившим ее огурцами. Девушка пожелала старику удачи с больничкой, и тот поплелся прочь, приволакивая ногу, стуча лыжной палкой по асфальту.

Жара…

Си Унь расстегнула второю пуговку на гимнастерке. Как там сказал Ефимыч? «Добротные сиськи»?

Девушка улыбнулась и зашагала вверх по улице.

Пункт 6

– Дурак, сколько повторять можно, никакой войны нет.

Аня оторвала ножку жареного зайца, принялась есть.

– Слушай, до каких пор ты будешь это делать?

– Что делать?

– Дураком меня обзывать, вот что.

Ведута взглянула на Толяна, цыкнула зубом, в котором застряла зайчатина (зайца, кстати, добыл Толян).

– До тех пор, пока не поумнеешь.

– Умнеть нужно тебе, а не мне, – сердито сказал Толян. – Что значит, нет войны? А куда идут все эти пушки, танки? Куда посылаются солдаты?

– Пушки, танки, солдаты, – Аня засмеялась. – Путину нужно удерживать власть любой ценой, а в том обществе, что он создал, сделать это можно только при наличии угрозы извне. Такой угрозой, естественно, нарисовали Запад. Быдлу объявили, что «кеберпанки» напали на нас у западных границ и рвутся к Владибургу. На деле же, западу остро не до нас, своих проблем по горло, отстраивают Париж и Берлин после ядерных ударов Ирана. А воюете вы, хочешь, скажу с кем?

– Ну?

– С самими собой.

Гвардеец вытаращил глаза.

– Как это?

– А вот так. У Западных границ Путин расположил армию с артиллерией и подбамбливает себе по своей же территории. Ну, а вы подбамбливаете по ним.

Толян заржал.

– Ты серьезно?

Аня кивнула.

– А как же потери? Убитые, раненые?

– Басни имперской газеты и Единственного телеканала. Ну, бывает, от технического спирта солдат помрет, так его объявляют геройски погибшим. Или от несчастного случая, или дезертирует. Да мало ли.

Толян недоверчиво покачал головой. Достал сигарету, закурил.

– В газете пишут, что вы, берлогеры, собираетесь из России Америку сделать.

– Ну да, собираемся, – засмеялась Аня, – Чтобы у нас, как в Америке, дети с голоду на улицах помирали, чтобы все ресурсы принадлежали кучке олигархов, шакалящих при власти, чтобы людей забирали из постелей без суда и следствия.

– Где-то так, – согласился Толян.

– Только дело все в том, что Америка живет ровно наоборот, а так, как пишет имперская газета, живем мы. Все принадлежит Путину…

– Путин живет в обыкновенной квартире.

– Да-да, с тремя котами и собакой. Цветочки сам поливает. Дурак, у Путина дворцы по всей стране. Но это не столь важно. Главное – свобода.

– А что свобода?

– Нет ее. Просто нет и все. После того, как закрыли Интернет.

– А что такое Интернет?

Аня посмотрела на гвардейца с нескрываемым презрением.

– Интернет – это территория свободы, где каждый может высказать свое мнение. Чего ты ухмыляешься?

– А того, что если все будут трепаться, то что же хорошего? Кто дело будет делать, хлеб сеять, детей рожать? Так ведь все нахрен развалиться.

– Дурачок ты, – не очень уверенно сказала Аня.

Где-то в глубине леса заухала сова.

До Берлоги оставалось не меньше дня ходу.

Пункт 7

Около речушки сделали привал.

День выдался жаркий, солнце стояло высоко и нещадно палило. Толян постоянно порывался собирать в траве землянику, но Аня торопила его.

– Ну-ка отвернись, – сказала Ведута.

– Это зачем.

– Помыться хочу, гвардия. Помираю от жары.

– А.

Толян отвернулся.

– Смотри не подглядывай.

– Не буду.

Гвардеец вынул из сумки колбасу, принялся есть, прислушиваясь к плеску воды за спиной.

Если бы он обернулся, то увидел бы, что у Ани Ведуты красивые, ровные ноги, небольшие упругие сиськи, и аппетитная загорелая попка. Но гвардеец не мог ослушаться приказа.

– Ах, хорошо, – засмеялась Аня. – Эй, на берегу!

– Да.

– Не хочешь искупаться.

Гвардеец перестал жевать.

– Нет, пожалуй, – ответил не совсем уверенно. – Вдруг чего…