Империя полураспада - [104]

Вероятно, этот холм был сложен из глины и брёвен по наитию. Описания «донашеэровских» застроек Аркаима где-нибудь да сохранились, а вот как подгонять и в каком ряду брёвна класть «торчком», а в каком – «ложком» не могли определить первые насельники этого таинственного рипейского ущелья. Лепили, как придётся, но налепили с толком.

Неширокая прочная дорога уходила серпантином вверх на вершину, а внизу имелся довольно широкий вход вовнутрь сопки, сложенной их хвойных стволов. Коридор был тёмен и пуст, поэтому Терёшечка повёл гостя по наружной дорожке.

– Здесь быстрее дойдём, – пояснил он. – А с внутренним устройством города ещё успеем познакомиться. Тем более, внутри жители будут отвлекать, а мы пока что не имеем права расслабляться.

Тут же, у подножья муравейного города, недалеко от обрыва, стояли бревенчатые сараи и в одном из них виднелись сквозь незапертые ворота несколько коней, мирно хрумкающих овёс в стойлах и не обративших на пришедших никакого внимания. Людей в этом месте пока не было видно, причём, появление двоих путников со стороны храма, животных нисколько не удивило.

– А дно в пропасти имеется и что там, на нижнем уровне? – поинтересовался Знатнов.

– Там – продолжение нашего царства, – Охотно объяснил мальчик. – Мы сейчас находимся на высоте тысячи метров над уровнем моря.

– Согласно Кронштадтского футштока? – засомневался Александр Викторович.

– Конечно. А там, – Терёшечка показал на крутой обрыв, – внизу в виде огромных балюстрад ещё несколько долин. И пресная вода течёт туда подобно Ниагарскому водопаду. Дальше – подземное царство. Но не мёртвое, а то самое, где хозяйничает Медной горы Хозяйка.

– Ну, прям, как в сказке, – съехидничал Знатнов.

– Прям, не прям, а скоро сами увидите. А сейчас нас ждут в Пирре.

Мальчик прибавил прыти, зашагал к вершине холма по внешней дороге и махнул рукой гостю, чтоб не отставал. Дорожка здесь была не очень широкая, выложенная поперек хорошо подогнанными брёвнами, скреплёнными меж собой выкованными скобами. По дороге, видимо, не только ходили, но и ездили на каких-то имеющих колёса приспособлениях, поскольку на деревянной мостовой имелся чётко отпечатавшийся рифлёный след колеса.

Весь холм был искусно сконструирован. Несмотря на это, вездесущие русские одуванчики уже поселились на пробивающейся меж брёвнами глине. К счастью, жизни не прикажешь где развиваться положено, а где нет.

Александр Викторович приглядывался к необычному муравейнику, отличавшемуся от настоящего не только непомерной величиной, но и удивительной архитектурой. В настоящем муравьином царстве всегда все работают: что-то тащат домой, что-то из дома, что-то складывают, что-то растаскивают. Здесь работа совершалась подобным образом, с добавлением человеческой смекалки.

В общем, все заняты делом. Внутри города слышались какие-то звуки, похожие на удары кузнечного молота, но звуки скоро затихли. Знатнов с Терёшечкой продолжали подниматься наверх.

В этом муравейнике, кроме чёрных выходов на дорогу, ничто не привлекало взгляд. Может быть, на деревянно-глинистой перегородке не хватало просто какого-нибудь орнамента, но стена казалась намного грубее, неприятнее, неуютнее, чем строения откопанные археологами Аркаима.

Впрочем, у каждого города должна быть своя архитектура, на то он и город.

Правда, маковка, выполненная в виде еловой шишки или луковички, покрашенная в красный цвет, скорее всего, отваром из той же луковой шелухи, радовала глаз.

Сложена она была, как сказочный терем какой-нибудь Василисы Прекрасной из осинового лемеха.[51] Во всяком случае, там гостей ждали. Боковая дверь в шишке открылась, и на деревянную веранду вышел человек. Не сказочная царевна, а простой мужик. С бородой, в сапогах, красной, под цвет наружной стене, косоворотке с накинутой поверх кожаной жилеткой и картузе, сдвинутом на затылок. Встречающий терпеливо ждал гостей, постукивая вицей[52] по зеркальному голенищу сапога «бутылочкой».

Александр Викторович и Терёшечка умерили шаг, потому как в гости надобно ходить степенно. Тем более, что и хозяину, и гостям надо было присмотреться друг к другу, хотя бы издали.

– Здравии будте, боляре, – отвесил бородатый хозяин поклон гостям.

– Мир вашему дому, – ответил мальчик.

Знатнов, молча, поклонился, и оба путника проследовали за хозяином по узкой винтовой лестнице в деревянную маковку муравейника. Лестница вывела всех троих в широкую круглую залу, по стенам которой меж стеллажей с книгами и письменными столами громоздились диковинные неизвестные приборы, а в центре залы от пола до потолка поднималась многогранная стеклянная призма. Она не служила колонной, поскольку не подпирала крышу. Её назначения, как и множества приборов, Знатнов пока ещё не знал, но все предметы в помещении сразу же привлекли его внимание, поскольку ни одного из приборов, которые он видел во внешнем мире, здесь не заметил.

– Александр Викторович – гость у нас, – начал Терёшечка. – С благословления старца Смарагда.

– Знаю, всё ведомо, – кивнул хозяин терема. – Величать меня Будимир или просто Мирик.[53] Зде царство моё, зде душа моя.

– Я уже догадался, – Знатнов всё ещё продолжал осматривать диковинную внутренность терема. – Терёшечка говорил, что у вас есть обсерватория. Где-нибудь высоко в горах?