Империя Немых - [90]

— Так что там мой дисковод? — перебила его Гретхен.

Бен заметил, что на этот раз она покраснела, и рассмеялся. Он смеялся громко и долго, не в силах остановиться. Гретхен в конце концов присоединилась к нему, и напряженность миновала.

— Ладно, ладно, — пробормотала она, — очко в твою пользу.

Переведя дух, Бен решил поменять тему:

— И как сейчас у тебя отношения с семьей?

— А никак. — Гретхен потянулась. — Хотя время от времени я бываю на Земле, чтобы помахать у отца перед носом своими достижениями в Братстве Ирфан. Но здесь поначалу пришлось туговато. Трудно стать такой как все.

— Ты о чем?

Гретхен пожала плечами.

— Когда я была маленькой, мне не нравилось, что я не такая, как все, но со временем это сознание превратилось в некий символ мужества. «Эй, вы, посмотрите-ка на меня, какая я сильная, я — не такая, как вы, я — особенная». Но в монастыре-то я никакая не особенная. — Она посмотрела на Бена долгим взглядом из-под полуопущенных век. — Очень трудно было отказаться от мысли, что ты особенная, хотя в детстве именно эта непохожесть и не давала мне жить нормально. Трудно. Наверное, так происходит со многими.

Бен ничего не ответил.

— Ладно, — сказала Гретхен. — Работай спокойно, не буду тебе мешать. Позвони, когда закончишь, хорошо? Ты — душка.

И она ушла.

Бен еще долго сидел, держа перед собой дисковод, прежде чем взял в руки паяльник и приступил к работе.

ГЛАВА 18 ПЛАНЕТА РЖА

Если мы встретимся вновь, мы улыбнемся друг другу?

Императрица Кан маджа Кали

Посреди океана

Прасад проснулся позже обычного; чувствовал он себя немного не в своей тарелке, в глаза как будто песку насыпали. Он вообще стал плохо спать с тех пор, как узнал, что доктор Кри и доктор Сей хотят заполучить яйцеклетки его дочери для своих экспериментов. Пока что ему удавалось так или эдак спускать дело на тормозах, но они становились все более настойчивыми, и Прасад не знал, что предпринять.

Сладко пахло поджаренным медовым хлебом, и Прасад сделал глубокий вдох, стараясь окончательно проснуться. Он запахнул халат и зашаркал на кухню, где Катсу, стоявшая у плиты, подняла на него взгляд и слегка улыбнулась. Не успел он ответить на ее приветствие, как в дверь позвонили.

— Кто бы это… — пробормотал Прасад. Он открыл дверь и…

…И застыл на месте. В коридоре стоял Макс Гарин, вирусолог. Он быстрыми движениями то и дело подкручивал свои светлые усы. У Прасада от слабости подкосились ноги.

За спиной Гарина стояла Видья Ваджхур.

Прасад не отрываясь смотрел на нее. Она — на него. Одежда на ней была грязная и потрепанная, на шее — широкий шарф. На плече висела видавшая виды сумка. На лице читались испуг и изумление.

— Так значит, вы знакомы, — произнес Макс Гарин, не переставая покручивать ус.

— Видья, — с трудом выдавил из себя Прасад.

— Я думала, тебя нет в живых, — сказала Видья с тем же напряжением в голосе.

— Отец, — раздался из кухни голос Катсу, — кто там?

— Это твоя мать, — пробормотал Прасад.

— Возможно, стоит зайти внутрь и поговорить? — предложил Гарин.

Видья резко обернулась к нему, яростно сверкнув глазами. Как хорошо помнил Прасад этот жест…

— Возможно, вам лучше уйти и оставить нас вдвоем?

Гарин, слегка ошарашенный, отступил в коридор, а Видья шагнула в квартиру. Прасад сделал шаг назад, освобождая для нее путь, и Видья захлопнула дверь прямо перед лицом Гарина. Катсу, слегка смущенная, отступила в гостиную. Видья стояла у входа, а Прасад молча смотрел на нее, не в силах пошевелиться или сказать хоть слово. Она изменилась. В его памяти жила молодая Видья, с черными как ночь волосами и гладким прекрасным лицом. Какая-то часть сознания говорила ему, что это смешно, разумеется, она постарела, как и он сам. В ее темных волосах блестели серебристые пряди, морщины прорезали кожу на лице и шее. Глаза, тем не менее, остались такими же темно-карими. И вот теперь эти глаза не отрываясь смотрели на него, а он размышлял, приходят ли и ей в голову такие же мысли, мысли о том, что он тоже постарел.

Как все это глупо! Он семнадцать лет не видел Видью, а теперь единственное, что его заботит, — ее внешность! Прасада переполняли эмоции. Ему хотелось схватить Видью в объятья и не отпускать. Еще ему хотелось убежать, и это чувство удивляло его самого. Он понимал, что надо познакомить ее с Катсу, но не знал, как это лучше сделать. Так он и стоял, не в силах ничего предпринять.

Видья ударила его по лицу.

— Ублюдок! — бросила она.

Прасад стоял все так же неподвижно. Щека горела, и он молча поднес руку к лицу.

— Ты — моя мать? — раздался из гостиной голос Катсу.

Видья обернулась.

— Катсу? Моя малышка Катсу?

Едва добравшись до кресла, она упала на сиденье и закрыла лицо руками. Сумка шлепнулась на пол. Находясь в каком-то оцепенении, Прасад тоже сел. За красным стеклом маленького овального иллюминатора медленно проплыла фруктовая рыбка, из аквариумов Катсу доносилось равномерное гудение фильтров. Катсу опустилась на колени рядом с Видьей. Видья отняла руки от лица, и Прасада поразило сходство между двумя женщинами.

— Мама, — сказала Катсу.

Видья нерешительно протянула дрожащую руку и дотронулась до ее лица.