Империя Немых - [20]

Мальчишка ничего не ответил. Засунув пистолет за пояс, Кенди принялся массировать пораненную руку, стараясь вернуть чувствительность. Потом будет болеть нестерпимо, это уж точно. Громила начал приходить в себя от удара и попытался подняться. Кенди достал из кармана шприц и ввел его содержимое бандиту в руку. Раздался глухой звук, громила выдохнул и упал без чувств. Кенди опять повернулся к мальчишке.

— Это ты не дал ему меня застрелить? — спросил он.

Ответом снова было молчание.

— Слушай, я только что спас тебе жизнь, и, по-моему, ты спас мою. Так было дело?

Опять никакого ответа. Теряя терпение, Кенди попробовал было схватить паренька за плечо, но тот ловко увернулся.

— Отвали. Не трогай меня, если…

— Руки вверх! — раздался рядом резкий голос.

Оба резко обернулись. В переулке стояли мужчина и женщина в черно-красных мундирах, какие носили охранники Единства. В руках они держали пистолеты. Неподалеку виднелся блестящий патрульный автомобиль, единственный вид земного транспорта, который имел право проезда по рынку. Кенди поднял здоровую руку. Мальчишка поднял обе.

— Я сказала, руки вверх! — крикнула женщина.

— Я не могу поднять вторую руку, — ответил Кенди. — Один из тех двоих ударил меня энергетическим ножом.

— Достань пистолет из-за пояса кончиками пальцев и брось на землю, — приказала женщина.

Кенди подчинился. Он с ужасом вспомнил о шприцах в кармане. Их можно обнаружить даже при самом беглом обыске. Холодное напряжение охватило все его существо.

— Эти люди напали на нас, — сказал он. — Это их оружие.

Мужчина-охранник фыркнул. Его напарница сделала шаг и отбросила пистолет ногой. Кенди видел, что по лицу мальчишки льется пот.

— Оба, руки на стену, — скомандовал охранник. — Быстро!

Стараясь унять дрожь в здоровой руке, Кенди сделал, что было приказано. В голове у него пробегали десятки разных способов выкрутиться, но ни один из них не показался Кенди подходящим. Драться нельзя. На бандитов ему удалось напасть внезапно, а с патрульными Единства такое, конечно же, не пройдет. Бежать — тоже немыслимо. Его попросту застрелят. Он не мог даже позвать на помощь Ару, потому что снимал коммуникатор во время прогулок по рынку: здесь он означал бы верную смерть.

Ему на плечи тяжело опустились чужие руки, ощупали спину и прошлись по бокам.

И вдруг наступило какое-то странное чувство невесомости, как будто весь мир накренился на одну сторону. Голова закружилась, и Кенди устоял на ногах только потому, что опирался о стену. Эти ощущения напомнили ему, как когда-то… когда-то…

Проклятье! — внезапно сообразил Кенди. — Ведь он же проник в мой мозг! Этот парень! А что охранники?

Его схватили и резким движением развернули лицом к патрульному. Мальчишки нигде не было.

— Что ты сделал? — взревел охранник. — Куда подевался твой приятель?

— Не знаю! — ответил Кенди. — Клянусь, я не знаю!

Патрульный ударил Кенди в лицо, и он не смог удержаться на ногах. Потом он получил удар ногой в живот, и его вырвало. Кенди успел подумать только о том, найдет ли Ара его тело, а потом его висок пронзила невыносимая боль.

ГЛАВА 5 ДНЕВНИК СЕДЖАЛА

4 день 10 месяца 987 года общего летоисчисления

Сегодня я впервые продался.

Вот. Слово сказано. Во всяком случае, написано.

Я никогда раньше не вел дневник. Наверное, это судьба. Я печатаю, потому что не хочу, чтобы мама слышала, как я диктую текст на терминал. Наш компьютер старый, туповатый, и к нему надо очень громко обращаться, если хочешь чего-то добиться. Новый, правда, мы не можем себе позволить.

Итак, я больше не девственник. Или это не считается? Никто меня по-настоящему не трахнул, ничего такого не было. Мужики вообще не по моей части. Или все-таки по моей? Я ничего такого не чувствую в себе, да и внешне я остался таким же. Когда я запишу все по порядку, возможно, я и пойму, изменилось ли что-нибудь во мне.

Мне немножко страшно.

Голоса не исчезли. А я-то надеялся, что стоит мне утратить невинность — и с ними будет покончено. Сам не знаю, почему я так решил. Иногда мне кажется, что у меня едет крыша. Они все нашептывают и нашептывают, а я не могу толком разобрать, что они там шепчут.

Грампи Лон считает, что слышать голоса — это признак Немоты. Но маме я об этом не особо рассказываю. Стоит лишь коснуться этой темы, как она сразу переводит разговор на другое или просто перестает мне отвечать. Я знаю, что в детстве меня тестировали, даже дважды, и оба раза результат был отрицательным. Немых детей забирают из дома, так что вряд ли я Немой.

Неважно. Я сейчас о другом.

Я сделал это ради денег. Уличной игрой много не заработаешь, а шестнадцатилетнему, который не в состоянии платить за учебу, найти постоянное место вообще невозможно, когда есть столько дешевых рабов. И всем наплевать, сколько часов ты тратишь на поисковые сети. В общем, я стоял на углу, там, где продают ламинарию, и играл на флейте. Я с шести лет играю на флейте, с тех самых пор, как Грампи Лон решил меня обучать, и теперь я очень неплохо играю.

Так вот. Торговцы ламинарией сидят на самом краю рынка, там, где начинаются деловые кварталы и где то и дело шныряет офисный народ из высоких зданий, которые власти Единства отстроили здесь после аннексии. Было множество машин, и наземных, и аэрокаров. В такой толкотне и клаустрофобия может начаться, самое подходящее место для уличного музыканта. Так мне тогда казалось.