Империя. Настоящее и будущее. Книга 3 - [14]
Однако головы советских правительственных чиновников были отягощены марскистскими фантазиями о построении коммунизма. Поэтому мобилизационная экономика в СССР имела свои особенности. Для начала, в соответсвии с «Манифестом комунистической партии», большевики провели «индустрилизацию» женщин. Увеличение трудовых ресурсов за счет женщин удвоило армию рабочих СССР. Однако отрыв жен и матерей от семьи и домашнего хозяйства привел к катастрофическим последствиям для демографии. Рождаемость снизилась с 47,8 на 1000 человек в Российской Империи в 1913 году до 28,6 – в 1934-м.
Лагерь под Воркутой. 1946 г.
© РИА Новости
Во-вторых, с подачи ставшего высокопоставленным сотрудником НКВД вора в законе Нафталия Френкеля была создана система ГУЛАГа. Она использовалась не только как инструмент политических репрессий, но и как форма эксплуатации фактически рабского труда заключенных. «На начало 1939 года общая численность „контингентов” в системе НКВД составляла 3,1 млн человек (осужденные и подследственные в тюрьмах, лагерях, колониях, трудпоселенцы). В тюрьмах содержалось 350 тыс. заключенных, в ИТЛ – 1,3 млн человек, в ИТК – 365 тыс., на учете отдела трудовых поселений ГУЛАГа состояло 990 тыс. человек. Если учесть численность рабочих, занятых на стройках, в промышленности, на транспорте и в других сферах (25 млн), куда большей частью относились заключенные и ссыльные, картина будет выглядеть таким образом, что каждый десятый работник страны на производстве был занят в ГУЛАГе»[31], – отмечают современные исследователи сталинской экономики принудительного труда.
В-третьих, в соответствии с заветами Карла Маркса, крестьяне стали насильственно объединяться в коммуны – колективные хозяйства. Коллективизация оказалась хуже продразверстки времен красного террора. Тогда продотряды отнимали только зерно, теперь же у крестьянина экспроприировали саму кормилицу-землю, большую часть преусадебного хозяйства, скот и вообще все сколько-нибудь интересное «активистам» движимое и недвижимое имущество. Разумеется, все хозяйственные крестьяне – кулаки – выступали против этой экспроприации советской власти, поэтому председателями колхозов назначали тунеядцев, которым нечего было терять.
Производительность такого принудительного сельского хозяйства была крайне низкой. При этом экспорт зерна оставался главным источником валюты для Совесткой России. В 1929 году СССР вывез 1,3 миллиона тонн зерна по цене 68 долларов за тонну и получил 88 миллионов долларов. В 1930 году СССР вывез 4,8 миллиона тонн зерна по цене 45–60 долларов за тонну и получил 288 миллионов долларов. Однако в октябре 1930 года в результате Великой депрессии года мировые цены на зерно рухнули, и СССР, вывезя в 1931 году 5,2 миллиона тонн, получил всего 72 миллиона долларов.
Так как цена на зерно упала, а валюты для закупок технологий за рубежом требовалось все больше, то у крестьян стали изымать вообще все зерно, в том числе и семенное. В результате наступил неурожай и массовый голод, охвативший ранее изобильные хлебом Поволжье и Южную Россию, включая территорию УССР (голодомор). В коллективном письме Калинину 62 члена колхоза имени Блюхера Каменского сельского совета Самойловского района Нижне-Волжского края писали: «Колхоз не имеет семенного материала ни одного килограмма, на питание не имеется ни зерна… Некоторые питаются от голода падалью лошадей и свиней, несмотря на то, от какой боли животное погибло. Несколько раз было предупреждено колхозникам, чтобы падаль не ели, но отвечали: „Все равно нам помирать от голода, а употреблять падаль будем, хотя бы и заразная скотина. Или же нас расстреливайте, нам жизнь не нужна”»[32].
Всего от массового голода в Поволожье, на Украине и других областях погибло около 8 миллионов человек. Это больше, чем Российская Империя потеряла за четыре года Первой мировой войны. Смерть этих людей целиком и полностью лежит на совести советской власти, проводившей жесточайшую антикрестьянскую политику.
Недавние соратники Сталина по борьбе с Троцким, пытавшиеся сопротивляться форсированному раскрестьяниванию и составившие так называемую правую оппозицию, были репрессированы. Разгрому подверглись и старые русские имперские кадры, которые, вооружившись идеологией сменовеховства, решили служить советской власти, поскольку воспринимали ее не как коммунистическую, а как центральную власть национальной России и надеялись на ее «перерождение». Эти русские патриоты не могли остаться равнодушными к масштабному умерщвлению русской деревни от голода. Таким образом, в 1928–1930-х годах по оставшейся национальной интеллигенции прошел каток массовых репрессий, что нашло отражение в Академическом деле, «Деле славистов», «Шахтинском деле», процессе «Промпартии», деле «Трудовой крестьянской партии», деле против военспецов «Весна».
Изъятие зерна сотрудниками ОГПУ. Период коллективизации
Наконец, удар огромной силы в виде «безбожной пятилетки» обрушился на Русскую Православную Церковь, рассматривавшуюся большевиками как естественную опору сопротивления крестьянства. Именно период коллективизации и индустриализации стал эпохой наиболее яростного наступления на русское национальное сознание и память о Российской Империи. В 1928 году в Севастополе был уничтожен памятник адмиралу Нахимову как оскорбляющий чувства заходящих в порт турецких моряков. В 1932 году Наркомпрос постановил отправить на металлолом памятник генералу Н. Н. Раевскому на Бородинском поле как «не имеющий историко-художественного значения». Была перелита петербургская триумфальная колонна, созданная из 140 трофейных пушек в честь победы под Плевной.
