Империя Машин - [4]

— Отрываемся от главного. И обойдемся без прощаний, достаточно устал от твоего нытья.

Он грубил ребенку и чувствовал, как тем завладевает обида. Но иначе нельзя. Он должен забыть убежище и ходы к нему навсегда, ненависть активно вытеснит в нем желание вернуться. Он неправильно воспитывал его и в текущий момент прилагал все усилия, чтобы он его возненавидел.

— Давай провожу тебя до выхода.

— Но я знаю дорогу.

— Дверь сама не закроется, — сказал он отрывисто, и, поторапливая, провёл ребенка к люку.

Ржавая, она не поддавалась, как не наседал на рычаг мужчина.

Мальчик помог ему, и он осознал, как сильно ослаб, если даже ребенок дал ощутимую поддержку.

— Что думаешь? — спросил «отец» неопределенно.

— О чем?

Он перевел дух. «Вроде не заметил, и ладно».

Одев противогаз на лицо, он проверил как сидит на детской голове маска, подтянул лямки, поменял завязки на обуви, и достал из кармана фотокамеру.

Громоздкого и уродливого вида коричневый коробок, расчехляющийся до вращающегося как барабан, объектива с подставкой на выдвижных ножках.

Установив его, он завел таймер и отбежал к мальчику, подняв его на руки.

Череда белых вспышек охватила коридор, заставив обоих засмеяться.

— На память. Что уставился как щука? Помнишь? Которую поймали? Мясистая, вкусная, у тебя слюнки сбегали по подбородку.

Мальчик улыбнулся.

Мужчина еще раз проверил лямки заплечного мешка, целостность комбинезона, наличие таблеток, заряжен ли револьвер, плотно ли сидит одежда, не будет ли поддувать.

— Пора.

Подтолкнул мальчика и включил процедуру закрытия люка.

— Я ведь так и не придумал тебе имени.

— И не надо. Я не знал отца, отец не знал меня, я не знал матери, как и она меня не знает.

— Значит неизвестный? Таким будешь?

Мальчик кивнул и неуверенно зашагал.

«Вот он — мир, который постигла катастрофа», — с беспокойством и страхом он взирал на пугающие линии громового неба.

Отчим было перевел рычаг в положение закрыто, когда вспомнил, что не подбросил ему даже бобов.

Ринувшись к складам, он посбивал с коек доски, загромождающие проход. Ногу обожгло, и потекла кровь, но не обращая на неё внимания, он расколотил ей ящик, и, насовав дозревающих семян в подол рубахи, взбежал по лестнице к гермозатвору, в хрипоте окрикая его.

Мальчик приблизился к мужчине.

Оказывается, он и вправду его обидел, и ребенок оставил все принадлежности, кроме противогаза у ступеней.

«Отец», кашляя, облокотился на упоры двери.

— На — сказал он, ссыпая семена в лощеный мешок. Будь добр, подними его, про стража не забывай… И уходи.

Руки его тряслись.

Ему надлежало отдохнуть, он боялся беспомощно упасть перед мальчонкой.

Перед сыном.

Глава — 2 —

Дня два мальчик бродил по отмели. Неподалеку от милого сердцу обиталища, своего дома, в котором он прожил детство.

Следуя наставлению отца, постоянно чистил фильтры дыхательной маски, экономно расходовал кислород и ночевал в наклоненной под углом трубе, подтопленной водой.

Плотно забетонированная сверху, она позволяла ему выпускать из баллона кислород, и, не опасаясь, что он выветрится, греться и сушить вещи. По ночам он накладывал на трещину изнутри шарф, зажигал свечку, и следил за тающим пламенем, медленно засыпая.

Пустынный океан поутру безжалостно цвел, выплевывая на поверхность дохлую рыбу.

Застойные воды перебирались подводными течениями и к полдню вздымались по приказу ветра. Глубокие и холодные, они кочевали меж островами и изображали одним им известный узор.

Меж насыпей неведомая сила набросала валунов. Разбросанные по берегу, они облокачивались на останки пристани или врастали, погружаясь в песок глубже и глубже.

Вне сомнений — берег в скором времени размоет и от острова останется лишь город, который позже осыплется, как песчаный замок.

Мальчик нуждался в разговоре, напутствии. Тишина и одиночество тяготили его.

Город приманивал ребенка, великие здания, плоско обозначенные на карте росли из земли. Но окна с вымытыми от наводнений рамами, слепо ищущие хозяев, опадающие балконы, скрипящие на проспектах вывески и множественные рытвины, которые он засек, взобравшись на трубу, отталкивали его, а мрак улиц отгонял даже птиц.

Облезлые ворота у мостика на пристани приглашали в павшее царство индустриальной империи.

У надписи на воротной арке выпадали буквы, но из того, что он сложил ему удалось понять, что речь шла о промышленном районе.

Отчим говорил, что строительством города занимались пленные имперские солдаты, в конце сами обосновавшиеся в новострое. Где — то там мог быть и шахтерский городок, если его не смыло волной. Западные земли были бедны на ископаемый уголь.

Его залежи преобладали на дальнем востоке, ввиду чего не принадлежащие к империи города были вынуждены вести с ней торговлю.

В период войны у пограничных зон даже построили железную дорогу под финансированием наварившихся на медикаментах коммерсантов.

Отчим называл их воробьями «Клюют, что дают».

Они обклевывали бедняков, когда те волокли к ним семейные реликвии в обмен на тухлые яйца и черный брусок мыла.

Этим мылом можно было разве что забивать гвозди, а торговцы запрашивали золотые сервизы только за «прогон» вагона по железнодорожным путям. «Чтобы риски были оправданными».