Империя, которую мы потеряли. Книга 2 - [82]

Кем был Томас Джефферсон? Сыном плантатора, юристом, изобретателем, его семья держала рабов и у него была любовница — рабыня. В общем и целом — его путь мало отличался от пути русского помещика, и он вполне мог бы пойти по пути русской интеллигенции, то есть каяться, страдать и бороться. Но он этого не сделал, он написал Декларацию независимости США. Джеймс Мэдисон, один из авторов Конституции США, четвертый президент США, автор Билля о правах. У него была крупная плантация, на ней работали рабы. Но и он почему то не стал каяться, страдать и бороться — а написал важнейшие в истории страны документы.

В чем принципиальная разница между отцами-основателями США и русской интеллигенцией? В том, что отцы-основатели США были убеждены в необходимости свободы и права как краеугольных камней нового государства, а русские интеллигенты считали что свобода и право, как инструмент регулирования взаимоотношений между людьми, — вредны. Они реально так думали, это не шутка, а некоторые и сейчас так думают. И когда русские интеллигенты получили свой шанс — они стали действовать в соответствии со своими мыслями и убеждениями, как и отцы-основатели США — действовали в соответствии со своими. И куда они Россию привели? В ж… простите. Поймите, если человек думает, что свобода вредна, а право не нужно — он не напишет ничего, наподобие Билля о правах. А триумф чего-то наподобие сталинизма — становится неизбежным. Сталинизм смог состояться, потому что интеллигенция готовила народ к чему-то подобному на протяжении всего предыдущего столетия. И многие практики сталинизма — это реализованные на практике представления русской интеллигенции о должном. Кто считает что свобода вредна — у того ее и не будет.

Кистяковский не отрицает того что русское государство имело проблемы и с правом и с правоприменением, но он впервые ставит вопрос — а кто в этом виноват? Только ли самодержавие? А как насчет того что царь Александр II все же дал нормальную по тем временам судебную систему, которая при необходимости могла защищать и общество от власти. В США судебная система в некоторых ситуациях заменяет и законодателя — что мешало развить ее в этом направлении и у нас? Но суд — это, прежде всего образованные люди, юристы — судьи, адвокаты, обвинители. Им неоткуда взяться кроме как из среды интеллигенции. Но как они «возьмутся» и как будут судить, если интеллигенция считает право «вредным» и открыто угрожает линчеваниями (судом народа) и грабежами? Если интеллигенция десятилетиями подталкивает крестьян на земельный разбой вместо того чтобы создать условия, при которых крестьянин мог бы землю КУПИТЬ. Это как то в голову нашим левакам не приходило — только власть на практике занималась построением механизмов поддержки и к 1917 году примерно 70 % земли и так было у крестьян.

И до сих пор ведь в интернете не счесть тех, кто говорит, что вот, крестьяне голодали, им земли не хватало — и этим оправдывают самозахват. Но почему бы не купить? Сто лет прошло, весь двадцатый век, создано столько экономических и правовых механизмов — но простейшая мысль о недопустимости силового захвата чужой земли — никак не может свить гнездо во многих головах.

Все безумие, вся изуверская жестокость Гражданской войны, звериная жестокость тоталитарного режима Сталина — могут быть объяснены только тем, что в сознании народа были огромные пробелы, позволившие сделать это возможным. Не было права, правосознания, уважаемого суда. Сталин не смог бы ни прийти к власти в США, ни повторить там 1937 год. Это доказывается тем, что сенатор Маккарти вместе с юристом Роем Коном, этакий американский аналог Вышинского и Ежова, несмотря на поднятую ими истерию добились в сущности немногого — им даже расстрелять никого не удалось. Потому что им не удалось ни ввести в действие чрезвычайное право (как удалось при Сталине), ни добиться чрезвычайного правосудия — они должны были идти в обычный американский суд и доказывать настоящим, не зараженным пролетарской бдительностью судьям свои обвинения. Доказать в большинстве случаев не получилось. Суд и право — встали на пути параноидальной истерии, сделав невозможной чистку. У нас не было ни суда ни права, и интеллигенция считала их вредными так как они противоречили принципу salus populi suprerna lex. В революционном суде — многие из тех, кто так считал, и выслушали свой смертный приговор.

П. Б. Струве. Интеллигенция и революция.

В облике интеллигенции, как идейно-политической силы в русском историческом развитии, можно различать постоянный элемент, как бы твердую форму, и элемент более изменчивый, текучий — содержание. Идейной формой русской интеллигенции является ее отщепенство, ее отчуждение от государства и враждебность к нему.

Это отщепенство выступает в духовной истории русской интеллигенции в двух видах: как абсолютное и как относительное. В абсолютном виде оно является в анархизме, в отрицании государства и всякого общественного порядка как таковых (Бакунин и князь Кропоткин). Относительным это отщепенство является в разных видах русского революционного радикализма, к которому я отношу прежде всего разные формы русского социализма. Исторически это различие между абсолютным и относительным отщепенством несущественно (хотя анархисты на нем настаивают), ибо принципиальное отрицание государства анархизмом есть нечто в высокой степени отвлеченное, так же как принципиальное признание необходимости общественной власти (т. е. в сущности государства) революционным радикализмом носит тоже весьма отвлеченный характер и стушевывается пред враждебностью к государству во всех его конкретных определениях. Поэтому в известном смысле