Империя ГРУ. Книга 2 - [19]

Ивашутин был большим барином. По-разному о нем говорили. И как о сатрапе, и как о держиморде, и как о человеке беспомощном. Я этого о нем сказать не могу, потому что в отношении меня он был всегда корректен, тактичен и доброжелателен.

Голова у него работала отлично, как компьютер. Иногда удавалось перевести разговор на тему Афганистана, и он начинал оперировать фамилиями вождей племен, различиями между ними, кто на ком женат, чья дочь за какого вождя была выдана. И все сходилось. Я несколько раз это проверял.

Был случай, когда, спровоцированный Ярузельским, Ивашутин начал сыпать тактико-техническими данными крылатых ракет. Я записал, а потом проверил. Опять все полностью сошлось.

Он был сообразительным, способным, инициативным и очень уверенным в себе, хорошо знал себе цену. Когда ему сменили три звездочки генерал-полковника на одну большую, я поздравил его с этим повышением. Ивашутин же отреагировал своеобразно, сказав, что если бы он не перешел в контрразведку, то пошел бы гораздо дальше. Звание генерала армии было, по всей вероятности, для него недостаточным.

Особенно он начал импонировать мне после одного разговора. Это было в конце 70-х гг., во время ужина, устроенного им в мою честь.

Хочу заметить, что его бабка была полькой, он даже немного говорил по-польски. Особенно любил рассказывать, как после освобождения советскими частями Ченстоховы ксендз в проповеди (это Ивашутин повторял уже по-польски) говорил: „Матерь Божия Ченстоховская, помоги польскому солдату добить гитлеровскую бестию в Берлине, а русским — уж как захочешь“. При этом ксендз пренебрежительно махнул рукой. Ивашутину это страшно нравилось. Я говорю ему:

— Знаете, товарищ, поляки в своем подавляющем большинстве верующие люди. Даже коммунисты, которые, ложась спать, когда их никто не видит, тихо произносят молитву. И все поляки одну из молитв произносят за здоровье и благополучие вашей группы войск в ГДР…

Он сразу стал серьезным и говорит:

— Чеслав Янович, а ты уверен, что эти наши части в ГДР могут быть гарантом безопасности вашей границы?

На это я ответил, что вся наша политика на этом основана. Последовал ответ, что он не был бы столь уверен. Я спрашиваю: „Как это?“. „Представь себе, — продолжал Ивашутин, — такую ситуацию, что Польшу в результате какого-то военного катаклизма поделили пополам и граница проходит по Висле. Польша разделена на Восточную и Западную. Обе противостоят друг другу, но одновременно взаимно тянутся к объединению, так как разделение искусственное. То же самое ГДР и ФРГ. А теперь представь себе, что однажды, под влиянием какого-то заговора, а это уже было, на улицу выйдут бабы с детьми и начнут разбивать Берлинскую стену, ломать заграждения на Эльбе… Ты что думаешь, мы выведем танковые дивизии и будем в этих женщин стрелять? Не те времена! Во время войны мир восторгался, когда мы убивали немцев, и чем больше, тем громче кричали „браво“. Сейчас, если бы мы убили даже одного немца, весь мир выступил бы против нас. И так будет. Эта граница и стена будут уничтожены. Де-факто Германия объединится, и в определенное время сложится такая ситуация, при которой в Западной Германии будут американские, французские и английские дивизии, а в Восточной — советские.

А затем объединенная Германия захочет избавиться от чужих войск. А так как содержание этих войск стоит дорого, то немцы выставят и нас, и их. После этого вам придется рассчитывать только на себя“.

Эти оценки и выводы Ивашутина испортили мне настроение, хотя и отнесся я к ним лишь как к отвлеченным предположениям…

Вернувшись в Польшу, я проинформировал об этом разговоре генералов Ярузельского и Сивицкого, а также рассказал нескольким близким друзьям. После того как рухнула Берлинская стена, я рассказал об этой удивительной беседе нескольким высокопоставленным чиновникам боннского МИДа и Геншеру. Для них это было полной неожиданностью.

Сегодня все это выглядит как само собой разумеющееся. Но тогда для нас было аксиомой, что любое нарушение равновесия, особенно на территории ГДР, грозит опасным взрывом в глобальном масштабе, с вполне предсказуемыми последствиями для Польши, ее западных границ, тем более что уже тогда их ставили под сомнение…».[28]

Как уже говорилось выше, после прихода П. И. Ивашутина в связи с расширением задач, стоящих перед военной разведкой, была проведена реорганизация центрального аппарата ГРУ. После ее окончания в составе ГРУ появился целый ряд подразделений, специализирующихся на решении разноплановых задач, — ведении стратегической, агентурной, электронной и космической разведки, подготовке нелегалов для их последующего внедрения за рубежом, перехвате и дешифровке информации с гражданских и военных линий связи многих стран мира, руководстве деятельностью военных атташатов при посольствах, анализе поступившей информации и т. д.

Особо надо отметить, что в отличие от бывшего КГБ СССР организационная структура ГРУ практически нигде и никогда не афишировалась и не публиковалась. И едва ли не единственным источником информации по этому вопросу служит книга бежавшего в 1978 г. в Англию бывшего капитана ГРУ В. Резуна (В. Суворова) «Советская военная разведка», вышедшая в Лондоне в 1984 г. Разумеется, этот источник далеко не безупречен в смысле точности. Однако за неимением лучшего структура ГРУ в 70-е гг. в основном приводится по этой книге.