Империя - [12]

Столица продолжала жить радужными ожиданиями, но Керенскому, находившемуся непосредственно на месте событий, размер катастрофы был очевиден как никому другому. Мы можем лишь представить себе ужас, с которым он глянул в неожиданно для него разверзшуюся под ногами пропасть. Ах! Бедный Саша…

А что же у нас происходило в столице в эти летние деньки? Происходило там следующее. В столице случился бунт. Сегодня нам рассказывают сказки о том, что бунт этот был попыткой злокозненных большевиков захватить не больше и не меньше, как власть в государстве российском. Нет ничего более далёкого от истины. Сказка эта была сочинена именно товарищем Керенским и сочинена по вполне понятной причине. На самом деле в столице произошло вот что: в столице затеяли бучу анархисты. Толчком послужил арест властями нескольких анархистов во главе с очень популярным в "определённых кругах" матросом Железняковым. Да-да, речь именно о нём, о том самом, что "караул устал".

Анархисты изумились, анархисты рассердились, анархисты разбухтелись. Анархисты в ответ на такой возмутительный беспредел властей разошлись и разгулялись. Заводилой выступил один из предводителей петроградских анархистов, известный деятель с хорошей анархистской фамилией Блейхман. После стихийно возникшего митинга и произнесённых на нём зажигательных речей Блейхман сотоварищи направился к находившимся рядом с особняком Дурново, в котором располагалась штаб-квартира анархистов в Петрограде так же, как штаб-квартирой большевиков был захваченный ими особняк Кшесинской, казармам 1-го Пулемётного Полка. 1-й Пулемётный долго уговаривать не пришлось. Дело в том, что за несколько дней до этого командованием полка был получен приказ об отправке полка на фронт. И вот теперь (вот ведь как удачно сложилось!)1-й Пулемётный жил ожиданием чего-нибудь такого… Ну, этакого… Одним словом, бравым пулемётчикам была нужна причина, которая позволила бы полку никуда не ехать. И вот – пожалуйста! Прямо как манна с неба. Не просто причина, а всем причинам причина, ну, сами посудите, какой может быть фронт, когда "арестован товарищ матрос Железняков!". Железняков, которого солдатики полка до этого в глаза не видели. Нужно ли мне объяснять вам, что происходит в подобных случаях? Когда "массы охвачены революционным энтузиазмом"? Правильно, произошло именно это. Движимые революционным самосознанием и охваченные революционным же энтузиазмом пулемётчики дружно и с неподдельным восторгом заревели: "Вся власть Советам!"

Империя – 10

Может возникнуть вопрос, почему я уделяю столько внимания событиям в 1-м Пулемётном. Дело в том, что согласно ещё одному, прочно вбитому в головы мифу, большевики несут ответственность за "развал фронта", что бы под этим ни понималось. Миф этот очень удобен, так как позволяет отвести наш взгляд от других фигурантов тех событий и фигурантов, которые несут не только ничуть не меньшую, а, как мне кажется, и куда большую отвественность за всё хорошее, что произошло с Россией в начале ХХ века, чем большевики.

Правда жизни состоит в том, что массовое дезертирство в армии началось в мае 17-го, за два месяца до описывемых нами событий, в то время, когда политическое влияние большевиков было куда меньшим, чем влияние меньшевиков, а их возможности по "развалу" чего бы то ни было ничуть не превосходили возможности любой, взятой наугад, политической партии того времени. Большевики не только не располагали даже теоретической возможностью по развалу многомиллионного, растянутого на тысячи вёрст фронта, но большевики на практике не смогли распропагандировать даже Петроградский гарнизон. Единственной военной силой, которой располагали большевики и которая считалась как ими самими, так и их конкурентами на политической ниве, "пробольшевистской", и был тот самый 1-й Пулемётный Полк, о котором мы говорим. Полк, правда, был одной из самых многочисленных частей в составе Петроградского гарнизона, но далеко не всем гарнизоном (численность 1-го Пулемётного со всеми вспомогательными службами была около 10 тыс. человек, в то время как всего в Петроградском гарнизоне на начало 17-го года под ружьём стояло примерно 240 тыс. человек).

Эти десять тысяч человек были тем, что превращало большевиков в силу если не в масштабах всей страны, то хотя бы в масштабах столицы. Не будь 1-го Пулемётного, с большевиками вообще не считались бы ни свои, ни чужие. До июля большевиков делала большевиками не "могучая организация", не "союз с трудовым народом", а позволяла им держаться на плаву тысяча пулемётов 1-го Пулемётного Полка.

И вот в первые же дни "июльского кризиса" большевики с ужасом обнаружили, что у них из под носа уводят то, что ими считалось прочно "своим". И кто же уводил полк, кто уводил "жену"? Какие-то анархисты, которых, как отдельную силу, всерьёз никто не воспринимал. Между прочим, психологически эта история была очень даже понятна – своя шкура, своя рубашка, а в данном случае солдатская шинелка была солдатам куда ближе, чем любые политические лозунги, как бы красиво они ни звучали. Большевики, которые, надо признать, были очень способными учениками в той школе, где владычествует строгая директрисса Жизнь, тот случай намотали на ус и в дальнейшем не раз пускали в ход этот приём, создавая ситуации, когда, как последний довод, срабатывала именно близкая к телу оппонента, конкурента, а то и союзника, "рубашка".