Императрица Всероссийская Елизавета Петровна - [8]
Тем не менее летом 1741 г. шведы все же начали войну с Россией, не дождавшись никаких обязательств от Елизаветы. В Стокгольме в любом случае полагали, что не стоит упускать столь благоприятный момент. Ведь при наличии слабого и раздираемого внутренними противоречиями правительства в Петербурге шведская армия сможет добиться успеха и взять реванш за поражение в Северной войне.
Портрет правительницы Анны Леопольдовны. Художник Л. Каравак.
Со своей стороны Елизавета понимала, что успехи шведов приведут к еще большему падению популярности «брауншвейгского правительства» в России, а ее шансы на успех только возрастут. Именно в таком ключе она продолжала вести диалог с Шетарди. (Нолькен с началом войны должен был покинуть Петербург.) Елизавета объяснила французскому дипломату, что ничего не имеет против возможного в будущем союза России с Францией и Швецией. А пока она намеревалась подождать развития событий. В Париже подобное поведение Елизаветы воспринималось как нерешительность и отсутствие амбиций в борьбе за власть. В самом деле, мы видим здесь способность Елизаветы сохранить холодную голову, способность к трезвому политическому расчету, умение избежать излишних рисков. А это уже качества большого политика.
Осторожность Елизаветы вскоре оправдалась. Шведы потерпели поражение под Вильманстрандом 23 августа 1741 г. Теперь уже никак нельзя было рассчитывать на какую-либо помощь с их стороны. Но и правительство Анны Леопольдовны не смогло извлечь каких-либо выгод из военной победы, развить успех. Следовательно, его авторитет и популярность продолжали падать и в осенние месяцы 1741 г.
Слабость правительства Анны Леопольдовны и угрозу ему со стороны приверженцев Елизаветы не могли не видеть и дипломаты держав, противоборствующих Франции и Швеции. Австрия, Англия в случае падения «Брауншвейгской фамилии» могли утратить свое влияние при петербургском дворе. Эти державы старались не допустить какого-либо союза или сотрудничества России с Францией. Австрия соперничала с Францией за гегемонию в континентальной Европе и рассчитывала при этом на поддержку России. Англия вела борьбу с Францией за колонии в Северной Америке и Индии, кроме того, для британцев была крайне важна роль России как основного торгового партнера на европейском рынке.
Перемена власти в Петербурге не могла не вызвать опасения в Лондоне и Вене, тем более там непременно знали о попытках французов и шведов привлечь на свою сторону принцессу Елизавету. Поэтому британские и австрийские дипломаты стремились предостеречь правительство Анны Леопольдовны, открыть ей глаза на угрозу со стороны принцессы Елизаветы и ее сторонников. Английский посол Финч еще в марте 1741 г. довел до сведения А. И. Остермана и принца Антона Ульриха имевшуюся у него информацию о встречах и возможных переговорах французского посла и принцессы Елизаветы. Сведения об этом доходили и до Анны Леопольдовны, но ни она, ни ее окружение так и не приняли серьезных мер, чтобы препятствовать развитию заговора.
Какие-то шаги правительство начало предпринимать лишь в середине ноября 1741 г. А. И. Остерман, понимая, что главная опасность исходит от гвардейцев, распорядился удалить из столицы Преображенский полк. Это не могло не привести офицеров и солдат, сторонников Елизаветы в состояние крайней тревоги. Стало известно о готовящемся аресте врача Лестока, это не исключало ареста и других приверженцев Елизаветы из ее ближайшего окружения. Наконец возымели некоторое действие на правительницу Анну и предупреждения иностранных дипломатов. На этот раз об угрозе со стороны Елизаветы Анну Леопольдовну предупредил саксонский посланник М. Линар, входивший в самый ближний круг общения правительницы. Он предложил отправить Елизавету в монастырь. Правительница Анна заявила, что не видит в этом особого смысла, так как есть еще «чортушка», то есть голштинский принц Карл Петер Ульрих – племянник Елизаветы. Как видим, деятели тогдашнего правительства считали малолетнего принца, пребывавшего за рубежом, за сотни верст от России, не менее опасным, чем Елизавету, находившуюся в Петербурге и имевшую множество приверженцев в войсках.
Все же Анна Леопольдовна решила поговорить с Елизаветой. Разговор состоялся 23 ноября. В этот вечер состоялся куртаг во дворце. Во время игры в карты Анна Леопольдовна предложила Елизавете уединиться для беседы. Разумеется, точно неизвестно, о чем они говорили. Как сообщал Шетарди в своем донесении в Париж, правительница рассказала о письме, полученном ей из-за границы. В нем говорилось о заговоре при участии врача Лестока, которого следует арестовать. Это бросало тень и на саму Елизавету. Анна Леопольдовна, видимо, никак не могла проявить решимость в борьбе с заговорщиками. Вместо того чтобы жестко призвать Елизавету к ответу при всех министрах, Анна надеялась уладить все по-семейному. В беседе наедине Елизавета отвергла все подозрения, обе родственницы расплакались, обнялись и вскоре вернулись к карточному столу.
Царевна Елизавета Петровна и преображенцы в кордегардии Зимнего дворца в ночь на 25 ноября 1741 года. Художник Е. Е. Лансере.
