Императорская Россия - [15]

Таких смельчаков было мало, но многие также думали, что бороды и старинные одежды означают благочестие, которое царь-антихрист жестоко разрушает. От всей этой операции под названием «борода» осталось в народе тяжелое чувство. Как тут не вспомнить слова одного ученого: «Как же было нужно унизить свою страну, чтобы ее возвысить». Впрочем, через несколько лет купечеству и горожанам право носить бороды вернули. Желающий мог заплатить 100, 50 или 30 рублей и – в зависимости от своего положения и состояния – получал специальный «бородовой знак» на шею и мог щеголять в бороде. Да уж какое тут щеголянье – бороду не уважали, а молодежь быстро пристрастилась к брадобритию и смеялась над невежественными отцами, заботливо прятавшими когда-то отрезанные царем бороды, чтобы их положили им в гроб, ведь на том свете можно было их нацепить и предстать перед господом в пристойном виде.

Оказавшись дома, Петр I даже не пожелал увидеться с женой, царицей Евдокией. Ее судьбу он решил уже давно – развод. Он с нетерпением ждал встречи со своей любовницей – дочерью немецкого виноторговца из Немецкой слободы Анной Монс, с которой его познакомил Лефорт. Несколько лет Анна была любовницей царя. Еще из Лондона Петр распорядился, чтобы опостылевшую ему Евдокию склонили к добровольному пострижению – только так можно было с ней развестись. По возвращению в Москву царь узнал, что указ его еще не выполнен, а царица до сих пор еще в Кремлевском дворце. Тридцать первого августа 1698 года царь четыре часа уговаривал супругу уйти в монастырь, но безуспешно. Тогда через месяц сына Петра, царевича Алексея, отобрали у матери и перевезли в Преображенское к сестре Петра царевне Наталье Алексеевне, а Евдокию отвезли в суздальский Покровский монастырь.

Царица Евдокия Федоровна.

Действующие лица

Царица Евдокия Федоровна

В 1689 году родные 17-летнего царя Петра I, даже не спросив его согласия, «оженили» его на 20-летней девице Евдокии Федоровне Лопухиной. Этот брак был частью интриги Нарышкиных против Милославских, женивших царя Ивана на Прасковье Салтыковой. Вместе Петр и Дуня прожили почти 10 лет, и царица родила трех сыновей, из которых выжил только Алексей. Но жизнь супругов не была счастливой. Дуня была явно не пара Петру. Они жили как будто в разное время, в разных веках: Петр жил и чувствовал себя в европейском XVIII веке с его свободой, открытостью, прагматизмом, а Дуня, воспитанная традиционно, оставалась в русском XVII веке, требовавшем от женщины следования обычаям терема, предписаниям Домостроя… Да и характерами супруги не сошлись. Порывистость, бесцеремонность, эгоизм Петра сталкивались с упрямством и недовольством Дуни – особы самолюбивой и строптивой, которая не принимала образ жизни своего непоседливого мужа. Пропасть между супругами с годами все углублялась, особенно после появления в жизни Петра Анны Монс. Развязка наступила в 1698 году, когда по воле царя Дуню увезли в Суздаль. Двадцатидевятилетняя, полная сил женщина отчаянно сопротивлялась: она не хотела, чтобы ее заживо замуровали в келье. Приняв постриг и став старицей Еленой, она не примирилась со своей судьбой. Вскоре она сбросила монаший куколь и стала жить как женщина светская, как паломница. Ей это позволяли – монахи помнили, что у них живет мать наследника престола, будущего царя Алексея. В 1710 году у нее начался короткий и бурный роман с майором Степаном Глебовым. Сохранившиеся письма Дуни к нему говорят о ней как о женщине темпераментной, живой и чувственной: «Забыл ты меня так скоро. Не угодила тебе ничем. Мало, видно, твое лицо, и руки твои, и все члены твои, и суставы рук и ног твоих политы моими слезами…» В 1718 году открылось дело царевича Алексея, по нему привлекли и Глебова, нашлись и письма Дуни. На очной ставке в застенке Дуню вынудили подписать покаянную расписку – один из уникальных документов русской истории: «Я, бывшая царица, старица Елена… с Степаном Глебовым на очной ставке сказала, что с ним блудно жила в то время как он был у рекрутского набору, и в том я виновата; писала своею рукою я, Елена». Зачем нужна была Петру такая расписка? Наверное, чтобы больнее ударить и страшнее оскорбить бывшую жену и собственного сына-наследника. О блуде Евдокии и Глебова было даже написано в манифесте, который читали по всей России… Глебов был живым посажен на кол посредине Красной площади. Почти сутки Глебов маялся на колу. чтобы он преждевременно не умер от холода, заботливые палачи надели на него полушубок… Все это время возле места казни стоял священник и ждал покаяния. Но так и не дождался – Глебов умер молча… Для Петра такое гордое упорство подданного – вопреки голосу разума, ужасу перед болью – оказалось неожиданным. Ни один преступник не имел права уйти на свободу или на тот свет с высоко поднятой головой – таков вечный принцип тиранической власти. И Петр этого не забыл. В 1721 году он приказал каждый год провозглашать во всех церквах анафему Степке Глебову, как ее провозглашали раньше Гришке Отрепьеву, Степке Разину, Ваньке Мазепе… Какой ряд, какие страшные государственные преступники! И среди них – всего-то сожитель бывшей царицы.