– Я не хочу никуда идти! – возмущалась ногарка. – Я устала! Топайте сами куда хотите, а я останусь здесь!
Ее крики оборвались, когда из пещеры вдруг полился яркий свет. Изумленные путники отступили еще дальше от входа в тайный храм. Лишь хранители все так же невозмутимо сидели на корточках у гранитных колонн.
Вскоре Аммат вышел из пещеры. Правую руку дромид почему-то прятал в глубоком рукаве своего одеяния, в левой держал пустые ножны. Хорругу показалось, что жрец чересчур бледен.
– Что-нибудь объяснишь? – спросил Хорруг.
Аммат покачал головой.
– Не сейчас. Возьми, это тебе пригодится, когда вернешь свой клинок.
Он протянул Хорругу ножны.
– Откуда ты знаешь, что мой меч без ножен? – настороженно спросил Хорруг. – И почему уверен, что эти подойдут?
Аммат впервые улыбнулся.
– Просто возьми. Идем.
– А они? – Хорруг указал на двух других дромидов.
– Они хранители, – ответил Аммат. – Они останутся здесь и будут оберегать храм, пока живы.
* * *
Два воина бросили к ногам Аксеса и Онессеса связанного Икестоса. Капитан наступил сапогом на голову пленника, прижав его щекой к земле, и произнес:
– Лучше тебе начать говорить.
– Я уже все сказал, ублюдок, – прохрипел Икестос.
– Кроме того, что я хочу услышать.
Онессес присел на корточки рядом с Икестосом.
– Друг мой, – мягко и даже сочувственно заговорил он. – Должен признать, ты очень крепок и твой дух трудно сломить. Я встречал очень мало людей, кто мог бы так же стойко, как ты, переносить пытки. Но к чему твое упорство? Скажи нам то, что мы хотим, и твои мучения прекратятся.
– То есть вы меня прикончите, – уточнил Икестос.
Онессес хлопнул капитана по голенищу, тот убрал сапог с лица пленника.
– Ты слишком высоко себя ценишь, благородный Икестос, – произнес Онессес. – Нам без пользы твоя смерть. В подземельях затерянного города скрыты несметные богатства – каждый возьмет столько, сколько сможет унести, и все равно там еще останется полно золота. Ты тоже сможешь стать богатым человеком. Я ценю твою верность долгу, но сейчас она неуместна. Ты же сам знаешь, это золото никогда не достанется императору. Не упрямься, укажи нам путь к затерянному городу.
– Император отдал золото Бельфеддора не вам, – процедил Икестос сквозь зубы. – Не вам оно и достанется.
Аксес пнул пленника под ребра и приказал воинам:
– В костер его! Поджарьте ему пятки!
Двое воинов подхватили Икестоса и сунули его босыми ногами прямо в огонь. Икестос выгнулся дугой и стиснул зубы, пытаясь сдержать крик. Однако боль была столь невыносима, что через мгновение он заорал во всю глотку.
– Вытащить, – распорядился Аксес.
Икестоса выволокли из огня.
– Хочешь что-нибудь сказать? – спросил Аксес пленника.
Не дождавшись ответа, он снова кивнул воинам.
– Продолжайте.
Повернувшись к Онессесу, он добавил:
– Либо он заговорит, либо сдохнет. В последнем случае нам придется возвращаться в Хорум ни с чем. Мы уже в лесах рунгуменов, идти дальше наугад невозможно.
Икестос вновь заорал от боли. Двое человек прижали его к земле, не позволяя высвободить ступни из огня.
– Должно быть, это дьявольски больно, – с ухмылкой заметил Онессес. – Наш столичный друг совсем не похож на огнепоклонника. И для него, и для нас будет лучше…
Он вдруг осекся и побледнел. Аксес с удивлением уставился на своего товарища. В уголке рта Онессеса появилась кровь, ноги его подкосились, и хорумский вельможа упал на грудь капитану. Из спины Онессеса торчала стрела.
– К бою! – заорал Аксес, отшвырнув мертвое тело в сторону и выхватывая клинок.
Вокруг засвистели стрелы, поражая его воинов, с дребезжанием впиваясь в древесные стволы. Из зарослей появились хишимеры с обнаженными клинками.
Битва продолжалась недолго. Аксес и Онессес покидали Хорум столь поспешно, что не успели собрать достаточно большой отряд – им пришлось взять с собой всего лишь три десятка воинов. Вскоре хорумский полководец и все его солдаты полегли под ударами хишимерских клинков.
Получив свободу, Икестос откатился в сторону от костра. Он сжал зубы, чуть не плача. От жуткой боли, казалось, готов был разорваться мозг. Двое хишимеров подняли его за плечи и поставили на колени перед высоким человеком в черном одеянии.
– Я Идигер, жрец Тота, – назвался незнакомец. – Ты кое-что должен моему царю.
– Я укажу дорогу к затерянному городу, – выдохнул Икестос и повис на руках воинов, потеряв сознание.
Придя в себя, Икестос вновь встретился глазами с мрачным взглядом Идигера. Сам ногар лежал у костра на охапке хвороста. Жрец сидел рядом, пристально глядя ему в лицо, словно ожидая пробуждения аристократа.
– Что у меня с ногами? – обеспокоенно прохрипел Икестос. – Я их не чувствую.
– Ноги тебе не понадобятся, – бесстрастно ответил Идигер.
– Что это значит? – насторожился Икестос.
Идигер ничего не ответил. Отстранившись, он приказал воинам:
– Посадите его в седло!
Несколько хишимеров подхватили Икестоса, посадили его верхом на гиппариона и привязали к седлу ремнями. Ноги ногара почти до колен были перевязаны тряпицами, сквозь которые проступали бурые пятна.
– Почему я не чувствую ног? – снова обеспокоенно спросил Икестос.
– Я позаботился о твоих ранах и сделал так, чтобы ты не чувствовал боли, – ответил жрец Тота. – Ничто не должно отвлекать тебя от служения долгу. Ты готов указать дорогу к затерянному городу?
