Император Николай II. Тайны Российского Императорского двора - [78]
Спустя короткое время, видя разумные распоряжения и принимаемые меры командованием, у всех чинов флота появилась полная уверенность в успехе борьбы ничтожного русского флота с первоклассным германским, который, действительно, за всю войну не рискнул ни разу серьезной операцией в Балтийском и Финском морях.
Получение большей самостоятельности командующим флотом странно отразилось на морских офицерах, имевших счастье быть флигель-адъютантами Государя, и они в кратчайшее время получили всевозможные назначения подальше от Балтийского флота. В строю оставался один я, продолжая командование III дивизионом. Но и на меня скоро без всяких причин посыпались различные немилости, отнюдь не вызванные действиями моими личными или подчиненным мне дивизионом. Это послужило причиной подачи мною рапорта по начальству с просьбой сменить меня с занимаемой должности, ввиду нежелания моего навлекать неприятности на командуемый мной дивизион из-за личной неприязни высшего командования ко мне. Представляя этот рапорт командующему флотом, мой непосредственный начальник доложил, что не может не согласиться с его содержанием, так как сам очень доволен как службой дивизиона, так и моей лично, и удивлен несправедливым отношением ко мне. Результатом этого был выход приказа о моем назначении в распоряжение коменданта Ревельской крепости, которая носила название «крепости Императора Петра Великого»[385].
В ожидании приезда моей смены я продолжал через день выходить в море, базируясь на бухту Л. в финских шхерах, по очереди с 5-м дивизионом неся дозорную службу и постоянную борьбу с неприятельскими подводными лодками, избравшими себе местом крейсирования выход из Финского залива в Балтийское море.
В первые же дни после объявления войны для преграждения неприятельскому флоту входа в Финский залив было поставлено обширное минное заграждение[386] в водном пространстве, впереди укреплений крепости Петра Великого и правого фланга Свеаборгских укреплений, на котором и предполагалось, в случае попытки неприятеля войти в Финский залив, дать генеральное сражение.
Германский флот такой попытки не делал и, наоборот, по малопонятным соображениям поставил под прикрытием мощной эскадры второе заграждение поперек Финского залива, у самого выхода в Балтийское море, оставив лишь по проходу вдоль берегов с севера и юга. Операция эта была произведена днем на виду наших дозорных судов, почему такое заграждение никакой непосредственной опасности для русского флота не представляло и, вернее, послужило помощью, облегчив наблюдение и стеснив действия неприятеля. На этом же заграждении погиб почти целиком отряд быстроходных неприятельских миноносцев, вошедший в Финский залив для того только, чтобы выпустить несколько снарядов по беззащитному маленькому городу, Балтийскому порту.
В ответ на это Балтийский флот беспрерывно в продолжение всей войны, временами небольшими отрядами, имея на палубе мины заграждений, ходил к неприятельским берегам и выставлял минные банки, на которых неоднократно гибли германские боевые и транспортные суда. Главным образом, банки ставились на путях сообщения между портами, на подходах к последним и на открытых рейдах. Операции эти выполнялись флотом настолько удачно, с такой изумительной точностью и быстротой, что ни разу ни один отряд не был застигнут неприятелем во время постановки мин и взрывы своих судов неприятель приписывал действиям подводных лодок.
Одновременно с прибытием в Балтийский флот английских подводных лодок[387], а затем вступлением в действующий флот наших нового типа, они энергично крейсировали на путях сообщения вдоль германских берегов, взрывая неприятельские суда. Лодки старого типа, не имеющие такого большого района плавания, успешно работали вдоль шведских берегов, прерывая подвоз руды в Германию.
Весной 1915 г. флот был обрадован вступлением в строй 4-х дредноутов типа «Севастополь» и нескольких миноносцев типа «Новик».
В январе месяце 1915 г., во исполнение приказа командующего флотом, я сдал командование дивизионом и собирался выехать в Ревель, когда был потребован к командующему флотом. Последний заявил мне, что вынужден был сменить меня с дивизиона, так как я получил особое назначение, во исполнение Высочайшей Воли: сформировать из оставшихся на берегу матросов морские пехотные части. Исполнение этого поручается мне, и впоследствии я стану во главе этих частей.
На мой вопрос, нужно ли исполнить приказ и явиться в Ревельскую крепость, командующий флотом вспылил и заявил, что такого приказа не было, а теперь будет приказ о назначении моем в его личное распоряжение, что было для меня уже повышением, а не наказанием, как предполагалось за мой рапорт.
Благодаря этому мне пришлось вскоре выехать в Петербург в Главный Морской Штаб, где начать работу по формированию с проведения штатов будущих частей. Началось, конечно, недоразумениями, так как, по сведениям Главного Морского Штаба, свободных матросов не оказалось, несмотря на то, что в двух экипажах в Кронштадте и Петербурге было свыше 20 000 человек без назначения.
