Император Николай II и заговор генералов - [57]

О Кривошеине надо сказать несколько больше. Очень способный, сотрудник Столыпина, он одно время готовился Государем к занятию поста Председателя Совета министров. И вот началась «тайная интрига» Кривошеина против Горемыкина.

Государыня в своих письмах к Государю называет Кривошеина «тайным врагом, действующим исподтишка», работающим «заодно с Гучковым», «он виляет, и левый и правый»…

Вел. кн. Андрей Владимирович в своем дневнике от 11 июня пишет: «Уже теперь поговаривают, что Кривошеий орудует всем и собирает такой кабинет министров, однотипных и одинаково мыслящих, который был бы послушным орудием у него в руках. Направление, взятое им, определяется народом, как желание умалить власть Государя. Об этом очень открыто говорят почти все».

«Он слишком много видается с Гучковым», – писала Государыня 18 сентября.

Глава XIII

Стабилизация фронта. Прогрессивный блок. Деятельность комитетов. Горемыкин. Хвостов – министр внутренних дел. Штюрмер – Председатель Совета министров

Положение на фронте к концу года стабилизировалось. Россия вынесла на себе главную тяжесть войны. В стране в это время лихорадочно развивалась военная промышленность: строились новые казенные заводы. Экономическая жизнь страны протекала почти нормально. Дороговизна не носила еще одиозного характера: рост цен не вносил тревоги в широкие обывательские массы. В общем, если бы не искусственно создаваемая нервная атмосфера, если бы не «передовая общественность» в лице Думы, всяких комитетов и союзов, а также салонов великосветских интриганов, жизнь страны в эти тяжелые годы войны могла бы быть названа нормальной.

Живя в Ставке, Государь раз в месяц приезжал на несколько дней в Царское Село. Все ответственные решения Государь принимал сам, но в свое отсутствие поручил Императрице поддерживать сношения с министрами и сообщать Ему обо всем происходящем в Петрограде. Это не было формальным возложением на Государыню известных обязанностей, но доверяя всецело Своей Супруге, Государь мог положиться только на Государыню. В этом были виноваты как и члены Императорской Фамилии (не исключая Императрицы Марии Федоровны), так и та часть высшей бюрократии, которая, за исключением нескольких имен, потеряла доверие своего Монарха. И совершенно прав был Государь в своем решении.

Все «сановники» прошлого, как Коковцев, Гурко, Кривошеий, вели интриги, общались с явными врагами Престола, как Гучков, Львов, Милюков и др., пускали совершенно фантастические слухи, вели себя, как одержимые какой-то навязчивой идеей и… шли к гибели и своей, и России. И никто, или почти никто, не задался вопросом – нет ли во всем этом какой-то невидимой руки, искусно направляющей всех этих людей к катастрофе? Да, конечно, все знали об этом и говорили открыто, но только называли три имени: Государыня, Распутин, Вырубова. Чем это объяснить?

В этой главе я буду говорить об этих трех лицах, но только неужели действительно можно было верить всем сплетням и клевете? Мне скажут – а письма Государыни к Государю? Да я подпишусь под всеми этими письмами обеими руками! Все характеристики Государыни были необыкновенно меткими, Ее любимый эпитет «скотина» как нельзя лучше подходил ко всем этим министрам, думцам и комитетчикам. И нужно было, конечно, Государю гнать их всех вон. Вот Солоневич прямо говорил, что Милюкова, конечно, нужно было повесить за его клеветническую речь 1 ноября 1916 года! Но как не злопыхательствовал прогрессивный блок и вся примыкающая к нему общественность, положение улучшалось с тех пор, как Государь стал во главе армии. И даже более честные члены этого блока это признали.

Граф Д. Олсуфьев, член блока, заявил на заседании блока: «Все мы ошиблись. Государь видел дальше. Перемена повела к лучшему. Мы предлагали для войны сместить министров. Самый нежелательный (Горемыкин) остался, а война пошла лучше. Прекратился наплыв беженцев, не будет взята Москва, и это бесконечно важнее, чем кто будет министром и когда будет созвана Дума».

Бобринский говорил: «Положение улучшается, появились снаряды, мы остановили неприятеля». И выходило так, что все пророчества блока о надвигающейся катастрофе на фронте оказались блефом. Но блок решил, несмотря на все, продолжать «беспощадную войну» с правительством, а В.И. Гурко заявил следующее: «Обращение к улице? Может быть, в крайнем случае» (Записи о совещаниях блока П. Милюкова «Красный Архив»).

Приблизительно в то же время (ноябрь 1915 г.) состоялся съезд правых под председательством И.Г. Щегловитова. Съезд осудил требования блока, а Щегловитов заявил: «Монархист, идущий с требованием министерства общественного доверия – не монархист».

После отставки министра внутренних дел кн. Щербатова на его место был назначен А.Н. Хвостов, племянник А.А. Хвостова (министра юстиции), бывший нижегородский губернатор и член Думы (фракция правых). На нем придется остановиться несколько дольше, так как и он, и его товарищ министра С. Белецкий связаны с тем, что в обществе получило название «распутинщины». Надо сказать прямо, что в Совете министров, даже в числе «правых», или, как говорили в «прогрессивном» обществе, «реакционных», министров не было уже ясного представления о том, что такое в действительности является Монаршей Волей. И только один Горемыкин это понимал.