Император Наполеон - [157]

.

Расположив Констана к себе (разумеется, о передовице в «Журналь де деба» не было сказано ни слова), Наполеон доверительно делился с ним своими идеями о «Дополнительном акте». «Нация, — говорил он Констану о своей коронации 1804 г., - бросилась к моим ногам, когда я пришел к власти. Вы должны об этом помнить, вы же попробовали быть в оппозиции. Где была ваша опора, ваша сила? Нигде! <…>. Но времена изменились. Вновь возникла потребность в конституции, дебатах, речах <…>. Дайте мне ваши идеи. Публичные прения, свободные выборы, ответственные министры — на все это я согласен <…>. Нужна прежде всего свобода прессы, душить ее — бессмысленно. В этом я убежден <…>. Я человек из народа. И если народ действительно хочет свободы, я ее ему дам»[1635]. Далее они «оба работают сообща во время ежедневных встреч до 20 апреля»[1636]. Собственно, Констан выступал в роли автора (не зря парижане окрестят «Дополнительный акт» «Бенжаменкой»), а Наполеон — в роли редактора. Констан, как на то и рассчитывал император, с первой же их встречи был воодушевлен, полон восторга и работал вдохновенно.

23 апреля Дополнительный акт к конституциям Империи был опубликован. Уточненный и окончательный вариант названия этого акта увязывал его с конституцией не только 1804, но и 1802 г., а главное, подчеркивал, по мысли Наполеона, «преемственность между первым (до 1814 г. — Н. Т.) и вторым его царствованием»[1637]. Вот наиболее существенные дополнения к конституциям 1802 и 1804 гг. и, кстати, некоторые уточнения их статей в «Дополнительном акте» 1815 г.[1638] Значительно понижен имущественный ценз как для избирателей, так и для избираемых в органы власти. Лучше обеспечивалась свобода слова: отменялась предварительная цензура, а противозаконные выпады печати отныне могли караться лишь по суду. Были расширены и структура, и полномочия представительных органов: наряду с избираемой Палатой депутатов учреждалась новая — верхняя Палата пэров, члены которой назначались императором. Министры теперь были подотчетны обеим палатам, и законы должны были проходить через обе палаты прежде чем поступить на утверждение императору. Таким образом, император, сохранив за собой всю полноту исполнительной власти, поделился властью законодательной с двумя палатами. В случае конфликта с Палатой депутатов император был вправе распустить ее (конфликт императора с Палатой пэров, т. е. его назначенцев, даже не предполагался).

Итак, «Дополнительный акт» представлял собой весомый довесок к двум конституциям Наполеона, заметно ослабивший пресс наполеоновской диктатуры. Как бы в благодарность нации за доверие и поддержку Наполеон, верный своим мартовским обещаниям, принимал обличье конституционного монарха. Но соблюсти должную последовательность в этом конституционализме он не смог, когда увидел, что итоги выборов в Палату депутатов и, главное, поведение обеих палат не оправдывают его надежд на их покорность ему как признанному главе нации.

С одной стороны, Наполеон понимал и позднее (в изгнании на острове Святой Елены) признал, что только обращение к народу под лозунгами великой революции 1789 г. «Свобода, равенство, братство» могло бы привести его к победе над седьмой (и любой другой, сколько бы их ни было) коалицией. Утопить в крови французский народ коалиционеры не смогли бы и силами миллионной армии. Они просто не рискнули бы пойти на это, хотя бы из страха перед заражением их собственных армий и народов проказой революции. «Нужно было снова начать революцию, — прямо говорил Наполеон, вспоминая о 1815 г., - <…>. Без этого я не мог спасти Францию»[1639]. Но, с другой стороны, он же признался Констану в дни работы над «Дополнительным актом»: «Я не хочу быть королем Жакерии»[1640]. Не желая крайностей революции с ее «большим террором» и с риском гражданской войны, Наполеон избрал компромиссный путь, но сплотить нацию вокруг себя, как он надеялся, «Дополнительным актом» ему не удалось. Либеральный довесок к его конституциям не удовлетворил ни либералов справа, ни якобинцев слева (правые сочли его слишком малым, левые — излишне большим). Бонапартисты же, безоглядные приверженцы Наполеона, составили в нижней палате нежданно — негаданно жалкое меньшинство (из 620 депутатов — лишь 80, против 40 якобинцев и 500 (!) либералов)[1641].

Больше всего поразила Наполеона такая неожиданность, как равнодушие народных масс к его конституционным новациям. Это выяснилось по результатам всенародного голосования. Из 5 млн избирателей (т. н. «активных граждан») за «Дополнительный акт» проголосовали 1 532 527 человек против 4810, но… при 3,5 млн воздержавшихся[1642]. Народ явно хотел не либеральных довесков к законам империи, а революционного, в духе 1789–1793 гг., искоренения всех остатков феодализма, которые олицетворяли собой в народном сознании Бурбоны.

Разумеется, и плебисцит о «Дополнительном акте», и выборы в нижнюю палату разочаровали Наполеона. Но — дело сделано, и теперь император постарался извлечь из него максимум пользы для себя и своей империи. 1 июня на Марсовом поле в центре Парижа он провел торжественную церемонию, на которой были оглашены результаты плебисцита, розданы императорские знамена с орлами солдатам Великой армии и Национальной гвардии и объявлено о первом заседании вновь избранной Палаты депутатов