Император и шут - [2]

«Отменить тоги, это бесспорно, — решительно сжав зубы, намечал принц. — Ну и приемы эти, официальные, тоже запретить! К чему они? С ними одни неприятности. Дедушке они не нужны — это факт. Старик плакал, когда его тащили сюда. Пусть на носилках, но емуто это не нравилось. День рождения! Приветствия и поздравления! Подношения! Хорош день рождения, который длится целую неделю. Подумаешь, семидесятипятилетие! Так праздновать — это мучение, а ведь сегодня лишь первый день».

Всего через месяц Шанди исполнялось десять лет, и его тоже ждала долгая церемония официальных торжеств. Впрочем, мучиться предстояло только часть дня. Потом можно будет поиграть с другими мальчиками, но для этого нужно быть «хорошим». Так пообещала мама.

Тяжелая тога накалилась под солнцем, отвесные лучи которого падали изпод купола, заливая потоками света и трон, и ступеньки к нему. Короткая тень мальчика притаилась у его ног, но принц не смел опустить взор и взглянуть на эту темную кляксу, неторопливо ползущую по ступеням.

Жирный делегат из откудато там добралсятаки до эпилога своих восхвалений и чрезвычайно довольный, спеша и заикаясь, пробормотав поздравления, склонился, чтобы оставить свой дар подле других подарков. Сделав это, он отполз на шаг назад и уткнулся лбом в пол, явно чегото дожидаясь. Взоры присутствующих устремились на императора. Шанди замер, не смея и глаз скосить. Ведь Итбен не дремлет. Зато дедушка, император, не просто дремал, он откровенно спал, сладко всхрапывая.

Итбен не забыл окатить Шанди ненавидящим взглядом. Мальчик замер в каменной неподвижности, запрещая себе даже дышать. Он кожей чувствовал взор консула, будто мурашки обшаривали его голову.

«Если мои волосы встанут дыбом, сочтет Итбен это „ерзаньем“ или нет?» — мелькнула шальная мысль.

— Его величество император, — торжественно изрек Итбен, — рад слышать приветствия верноподданных Шалдокана.

Сконфуженный толстяк не сразу понял, что может убраться подобрупоздорову. А когда до него это дошло, то бедняга от радости запутался в тоге. Однако, хотя и с трудом, злосчастный делегат отполз от ступенек трона и смог наконецто подняться на ноги.

Глава герольдов поднял до уровня глаз толстый свиток и нудно провозгласил:

— Почетный делегат от достойного города Шалмика.

От толпы отделилась женщина. Она представляла северный город, и ее исключительное безобразие указывало на примесь гоблинской крови в ее жилах. О гоблинах заговорили за несколько недель до сегодняшних торжеств. Раньше Шанди ничего не слышал об этих уродах. Однако весной орда зеленого сброда, устроив засаду, перерезала четыре когорты имперских легионеров. Считалось, что этих воинов император направил на север с дипломатической миссией. Хуже всего, что тех, кого не дорезали сразу, потом жестоко пытали. Никому не удалось выжить. Маршал Ити пообещал Шанди сурово покарать негодяев.

У подножия трона уже красовалось двадцать четыре подарка. Значит, как подсчитал принц, кроме гоблинской полукровки, осталось еще четверо делегатов и один посол Нордландии. Этот тип маячил гдето на заднем плане и также не был импом. То был чистокровный джотунн. Несмотря на старческую внешность, джотунн был так силен, что вполне мог одной рукой, играючи разметать целую центурию; блеклые волосы не являлись для этого народа признаком старости. Взгляд водянистосиних огромных глаз бросал в дрожь. Шанди припомнил, как мать называла джотуннов мерзкой дрянью или косматыми тварями. Действительно, из всего населения этого мира только импы были понастоящему красивой расой.

Размеры Круглого зала Эмина не давали Шанди покоя. Ему хотелось знать, скольких людей способен вместить он. Но обращаться с таким вопросом к придворному учителю не имело ни малейшего смысла.

Стоя в зале, Шанди от нечего делать попытался угадать, сколько там народу. Занятие непростое; к тому же, если северную часть зала с сотней сенаторов в красных тогах и патрициев в белоснежных принц видел прекрасно, то противоположная, южная, сторона находилась у него за спиной, а оглядываться он не смел. Так что затея мальчика не могла увенчаться успехом.

Несмотря на официальную церемонию, вельможи держались очень свободно. Впрочем, южные — мелкопоместные и плебеи — вели себя достаточно тихо, тогда как аристократы болтали, читали, а некоторые дремали, совсем как дедушкаимператор.

«Эмин II, император Первой Династии, легендарный творец Протокола, поставивший магию на службу Империи, собрав Совет Четверых, окутанных таинственностью охранителей Империи…»

Этот отрывок, а также все остальное, что было на странице, Шанди выучил самостоятельно, без чьихлибо понуканий. Когда он продекламировал это матери, та была чрезвычайно довольна инициативой сына, даже леденец подарила. Тем же вечером она заставила мальчика повторить отрывок Итбену, и консул тоже похвалил принца, чутьчуть улыбнувшись уголками губ.

«Они всегда радуются, когда я копаюсь в книгах, а к лошадям и мечам ни в какую подпускать не хотят», — вспоминал с огорчением мальчик.

Шанди вовсе не хотел превращаться в книжного червя, его мечтой было стать императоромвоином, таким, как Эграйн. Но мать и консул зорко следили, чтобы принц не оказывался в компании резвящихся сверстников. Однако никакими силами не удавалось приохотить принца к участию в длительных церемониях. Каждый раз дело кончалось поркой.