Император-гоблин - [12]
«Ну и пусть», – решительно подумал он, обмакнул перо в чернильницу и начал писать.
Ксору Драджаран, Этувераджид Джасан,
приветствуем Вас и выражаем искренние
соболезнования.
К нашему величайшему сожалению, многочисленные обязанности мешают нам выделить время для разговора с Вами сегодня днем. Но мы будем рады принять Вас завтра в десять утра и охотно выслушаем все, что Вы пожелаете рассказать нам о нашем покойном отце.
До коронации мы будем пользоваться Черепаховой Комнатой в качестве зала для аудиенций.
С уважением и наилучшими пожеланиями…
Майя замер. Подписав послание именем, данным ему при рождении, он, таким образом, дал бы Ксору право называть себя «эрцгерцогом». Почему-то только сейчас ему пришло в голову, что вскоре придется выбирать новое имя, и его первой, инстинктивной мыслью было: «Только не Варенечибель».
«Никто тебя не заставляет брать его имя, – думал он, глядя на чернила, высыхающие на кончике пера. – А если ты действительно решишь назваться Варенечибелем, двор наверняка сочтет это оскорблением памяти покойного императора».
Из отрывочных лекций Сетериса ему было известно, что его далекий предок, Варенечибель I, решил отказаться от политического курса своего отца, Эдревечелара XVI, и для начала исключил из своего имени императорский префикс, содержавшийся в именах всех императоров начиная с Эдревенивара Завоевателя. Вместо того чтобы стать девятым Эдренечибелем, он принял имя Варенечибель. Сын и внук последовали его примеру. Правнук (принц своенравный, но не страдавший избытком воображения, сухо сказал Сетерис) бросил вызов зарождавшейся традиции и назвал себя Варевесена. Следующим императором был Варенечибель IV.
А теперь Майя.
Императоры из династии, которую неформально называли «Варедейской», как будто выбранный ими префикс был родовым именем, проводили политику изоляционизма, приближали к себе богатых землевладельцев с востока империи и не видели ничего предосудительного во взяточничестве, непотизме и коррупции. Сетерис во всех неприглядных подробностях описывал Майе скандал под названием «Черная Грязь», имевший место в правление Варенечибеля III и запятнавший всех, кто имел к этому делу хотя бы косвенное отношение. А также постыдную привычку Варевесены раздавать ничего не значащие, но выгодные политические посты новорожденным детям своих друзей.
– По крайней мере, его самого нельзя назвать коррупционером, – неохотно заметил Сетерис, когда речь зашла о Варенечибеле IV. Майя подумал тогда, что это довольно двусмысленная похвала.
Он не желал продолжать какие бы то ни было традиции «Варедейской династии». Например, сама мысль о противостоянии с Бариджаном была ему неприятна и казалась разрушительной, в буквальном и переносном смысле. Даже если бы он хотел придерживаться прежнего курса, встреча с Чаваром заставила бы его передумать. Пообщавшись с лорд-канцлером, он понял, что ему не удастся без борьбы завоевать доверие ревностных сторонников отца и его политики.
«Лучше строить новые мосты, – сказал он себе, – чем оплакивать то, что унесло потоком». Он обмакнул перо в чернильницу и тщательно вывел внизу страницы: «Эдрехасивар VII Драджар». Император Эдрехасивар VI жил примерно пятьсот лет назад, и во время его долгого правления в стране царили мир и процветание.
«Пусть это будет добрым предзнаменованием», – подумал Майя, произнес короткую молитву звездной богине Кстейо, покровительнице магов, сложил и запечатал письмо. Его не покидало тоскливое чувство, что в ближайшем будущем ему не обойтись без добрых предзнаменований.
Мальчик нервно переминался с ноги на ногу на лестничной площадке.
– Вот, – сказал Майя. – Отнесите это джасанай и передайте наши наилучшие пожелания.
Глаза мальчика сделались круглыми, и он неуверенно взял письмо. Слуга уловил намек: Майя назвал императрицу «джасанай», а не «джасан». Он не сомневался в том, что ей все передадут. Она могла сколько угодно воображать себя царствующей императрицей, но уже не являлась ею. Она была «джасанай», вдовой императора, и ей следовало понять и принять, что ее судьба теперь зависит от незнакомого пасынка.
– Ваша светлость, – пробормотал мальчик, поклонился и поспешно ушел.
«Итак, я успел превратиться в тирана», – подумал Майя, вернулся в Черепаховую Комнату и принялся ждать Сетериса и его жену.
Однако он дождался лишь Аттереджа, который явился с охапкой черных и темно-фиолетовых штанов, рубашек и камзолов, украшенных белой вышивкой. Такая одежда была недопустима во время траура по императору, однако ее можно было надеть на похороны слуг. Аттередж сказал, что заупокойная служба по членам экипажа «Мудрости Чохаро» состоится в три часа. Похороны по обычаю полагалось проводить на закате. Вечерние обряды являлись самыми дорогими, и семьям погибших пришлось спешно собирать деньги, чтобы провести церемонию во второй половине дня. Хранитель гардероба также добавил, что он известил Эсаран о намерениях императора, и экономка пообещала приготовить карету к половине третьего. Майя готов был разрыдаться от благодарности, слушая единственного обитателя дворца, который не проявлял враждебности и не пытался навязать ему свою волю. Но он знал, что императору не пристало демонстрировать свои чувства, и что подобная вспышка озадачит и до смерти перепугает Аттереджа.
