Император Александр I. Политика, дипломатия - [173]

Таким образом, и по французским делам, как и по германским, вопрос о вмешательстве был решен отрицательно. Но скоро поднимутся бури с юга, и опять будет поставлен роковой вопрос.

V. ТРОППАУ — ЛАЙБАХ

Революционное брожение, видимо, обходило Европу; затихало движение в Германии — начиналось на южных полуостровах и здесь шло в известном порядке: сначала обнаружилось на Пиренейском, потом на Апеннинском, наконец — на Балканском.

С 1820 года Испания вступает в свой революционный период, период долгий и тяжелый по условиям государственной и общественной жизни страны, по условиям исторического воспитания, полученного народом. В середине века главное явление исторической жизни народов Пиренейского полуострова заключалось в борьбе, которую они вели с магометанскими завоевателями, аравитянами. Борьба эта поглощала все другие интересы жизни, народ запечатлелся рыцарским характером, он жил в постоянном крестовом походе, религиозный интерес в борьбе с неверными стоял на первом плане. К концу средних веков жители Пиренейского полуострова составили из себя население преимущественно с военным и духовным характером: это был народ рыцарей, дворян, борцов за христианство, против неверных и — народ монахов. В этом постоянном крестовом походе, увенчавшемся к концу XV века блестящим успехом, развились силы, требовавшие выхода. Португальцы и испанцы бросились на открытия; но деятельность их в новооткрытых странах была продолжением того же крестового похода против неверных: целью подвигов и завоеваний было распространение христианства.

Скоро для испанцев и в Европе нашлась деятельность по ним: поход под религиозным знаменем, борьба с протестантизмом. Главные герои Испании в этой борьбе — Лойола и Филипп II-й. В 1521 году, когда на Вормсском сейме немецкий монах Лютер решительно объявил, что не отречется от своих мнений относительно Римской церкви, молодой испанец Лойола, лечившийся от ран, полученных в войне с французами, воспламенялся житиями святых, подвигами героев христианства. Лойола основал знаменитый орден, в котором католицизм получил превосходное войско для наступательного движения — людей, отлично приготовленных для нравственной ловли других людей; все способности иезуита были изощрены именно для захвата добычи. Но одной нравственной ловлей дело не ограничивалось: Испания дала Римской церкви не одного Лойолу — она дала ей Филиппа II и герцога Альбу. Испания начала блестящую роль в Европе с того времени, когда ее король Карл I сделался императором Карлом V-м; но Карл V-й не был представителем испанского народа в Европе. Знаменитый император, которого деятельность обхватывала всю Европу, которого присутствие нужно было и в Германии, и в Италии, и в Нидерландах, оставался иностранцем для Испании. Только при конце жизни испанские наклонности как будто пробудились во внуке Фердинанда и Изабеллы: он удалился в Испанию и умер в монастыре. Карл V не был цельным испанцем: он принадлежал к двум или трем национальностям, и уже по одному этому взгляд его был шире, деятельность свободнее; эта широта и свобода развились при его обширной многосторонней деятельности; притом Карл воспитался в эпоху сильного движения, сильного неудовольствия против Римской церкви, и этим объясняются отношения его к протестантизму, возможность интерима, возможность сделок.

Но Филипп II принадлежал уже другому времени — тому времени, когда крайности и рознь в протестантизме оттолкнули от него религиозных людей, заставили их искать более твердой почвы, чрез что была вызвана католическая реакция: представителем этой реакции и был Филипп II. Притом по природе и воспитанию своему Филипп был соотечественник Лойолы, был цельный испанец. Зная предшествовавшую историю Испании; зная, какое значение имела здесь религия, церковь, — мы поймем, почему Испания должна была играть главную роль при католической реакции, почему она выставила Лойолу и Филиппа II. И тот, и другой в разных положениях задали себе одну задачу: восстановить господство единой Римской церкви, уничтожить ересь. Филипп не разъезжал по Европе, подобно отцу своему, не предпринимал и походов в Африку: он вел неподвижную жизнь в Испании; от этого горизонт его необходимо суживался; вокруг — однообразие и мертвая тишина, и тем сильнее и сильнее овладевает королем одна мысль, не допускающая ни малейшего уклонения, никакой сделки. Филипп не чувствует разнообразия, он не поймет, не признает никогда прав его. Филипп неподвижен в своем кабинете, но тем сильнее работает голова человека с энергической природой; он хочет все знать, всем управлять. Борясь неуклонно, неутомимо с ересью за единство церкви, Филипп продолжает народную религиозную борьбу, которой знаменуется история Испании, народ видит в нем своего. Филипп II уничтожил начатки протестантизма, показавшиеся было в Испании; запылали костры, и «лютеранская язва» исчезла из католической страны.

Отличаясь особенной ревностью в истреблении «лютеранской язвы» и в борьбе с мусульманами в Северной Африке и на Средиземном море, испанцы, понятно, не могли уживаться в ладу с маврами, остававшимися среди них по уничтожении мусульманского государства на юге Испании. Кроме вражды религиозной испанцы считали мавров своими заклятыми врагами, врагами домашними и тем более опасными, особенно опасными в то время, когда турецкое могущество висело грозной тучей над Европой. Испания не могла переварить этого отдельного и враждебного народа среди своего народа, «народа в народе», — и мавры были изгнаны. Испания покончила с маврами у себя; в Европе она являлась первенствующей державой; глаза всех католиков были постоянно обращены на нее как на главную защитницу Церкви; протестанты боялись Испании больше всего, и нельзя было не бояться первого по своей храбрости и искусству войска в Европе, которым постоянно предводительствовали знаменитейшие полководцы. Славолюбие рыцарского народа было удовлетворено, роль его обозначилась и в том, что испанские моды господствовали при дворах европейских.