Императив. Беседы в Лясках - [78]
— А расскажите еще о тех, от которых вы отказались или которые не получились.
— Которые не получились… Это другое. Те, которые я хотел делать… там большой список. И я до сих пор думаю, что, может быть, это были бы мои лучшие картины. В 80-е годы, когда я был за границей, что я мог делать? Знаете, современность была мне недоступна — я не могу рассказать французам о французах. Я приехал, поляк, я не ходил у них в школу, я не знаю их детских игрушек. Я могу найти себе место только в определенных темах, где я многое знаю. Ну, например, университет — это мой мир, там лаборатории. Я знаю, что во французской лаборатории могу компетентно рассказывать не хуже француза об их взаимоотношениях, потому что это закрытый мир. Дипломатия — это закрытый мир, я там мог двигаться. А из остального, что осталось, — это история. В истории мы все компетентны, потому что никто хорошо истории даже своей страны не знает. Я могу спокойно рассказать французам историю Наполеона, и я это делал. И они это приняли, не было никаких вопросов, что я, поляк, с какой-то странной точки зрения все увидел. Хотя это мой сценарий. Но он, конечно, основан на документах. Таких исторических сценариев я создал четыре или пять. И это все было с опозданием. Если бы я это делал в 70-е годы, я бы их не снял. А здесь два были уже в процессе подготовки, даже были проведены кинопробы. И вот в одном, мне кажется, в самом моем хорошем сценарии должен был играть главного героя Кристоф Вальц[122], он уже раньше у меня снимался (у него сейчас два Оскара, и он звезда мирового класса). Эта картина сделала бы его звездой. Но там были немецкие деньги, мы уже ездили на отбор натуры в Мексике, Италии. Все уже было подготовлено, но где-то на заседании какого-то комитета сказали, что слишком дорого. Я еще что-то вырезал из сценария, чтобы спасти картину, но сказали: нет, подождем год-полтора, в итоге не сделали этой картины. А фильм — это была история лакея брата Франца Иосифа, Максимилиана, который потом был императором Мексики. Его такой злой советник, который был его лакеем, потом был его министром, был его другом и был его дьявольским голосом. И это аутентичная историческая личность. И об этой картине я очень жалею, могла быть очень хорошая картина. Потом у меня был заказ, и тоже мы далеко зашли, с картиной о шведской королеве Кристине[123], которая была героиней голливудской картины с Гретой Гарбо.
>С американским актером Кристофом Вальцем, 1991 г.
А я хотел еще о втором случае рассказать. Тогда Лена Олин, известная шведская, но голливудская актриса, звезда, должна была играть главную роль. Она снималась у Бергмана. Все это было так близко, но не удалось. Потом была третья, польская картина, где мне тоже не понятно совсем, почему мне люди у власти остановили съемки, к тому же там были международные деньги. Это была история о польской королеве, которые стала потом святой, но там не о том, что она была святая, там просто интересная история.
Это Ядвига Анжуйская, жена Ягайло[124]. Она пожертвовала своей любовью, чтобы создать Речь Посполитую двух народов. И это для меня просто интересная история. Жаль, что не снял этой картины.
— Это все ваши сценарии?
— Это мои сценарии, все изданы. Еще четвертый был, там действие происходит на Родосе, тоже очень интересный сюжет — падение последнего королевства, последней западной державы на Востоке, и это конец Крестовых походов. Там тоже для меня была очень интересная история. Это все основано на реальных исторических исследованиях. Так что я с радостью много времени просидел в разных библиотеках, но все эти четыре картины оказались не снятыми.
— А Наполеон — это тоже ваш сценарий?
— Сценарий мой, с коллегой мы это сделали, для французского телевидения, и это было снято. Он называется «Наполеон и мадам Валевская»[125], это его любовница. Это, конечно, серьезная картина, но это для телевидения. Они сделали такую антологию. Сюжет для вас интересен, я думаю. Сюжет о том, в какой степени Наполеон создал национальное сознание Европы. До Наполеона нации как таковые не существовали. Люди не чувствовали себя частью нации, они чувствовали себя подданными короля.
— Плюс религия.
— Конечно, но это было на другом пространстве. А политически это было так: я у такого короля, у меня такой хозяин. А национальность появилась только после наполеоновских войн. И эта антология очень амбициозная, но прошла мирно, в Корее я видел, как ее показывали. Там серьезно к этому подошли и показывали, как англичане почувствовали себя англичанами или больше британцами после Наполеона. Как в Испании это произошло, что война с французами разбудила в этой империи чувство: а кто мы, испанцы? Как Италия проснулась — раньше Италия не чувствовала себя Италией, все провинции имели свою идентичность.
— Это разные режиссеры снимали?
— Разные режиссеры разных наций. Один поляк, Маевский, снимал русскую часть, потому что русского режиссера не удалось привлечь — были переговоры, но бюрократия была такая тяжелая — это было время перестройки, — что наконец продюсеры французы решили взять поляка. И Кремль сняли в Варшаве. Ну, русская часть была, может быть, менее интересная, но там интересно про Наполеона в Кремле и планы Наполеона, что делать с Россией, если бы он победил. Хотя он уже знал, когда был в Кремле, что ему не удастся выиграть эту войну.
Кшиштоф Занусси – выдающийся режиссер, сценарист и продюсер. Один из ярких представителей “кино морального беспокойства”, автор классических фильмов “Иллюминация”, “Защитные цвета”, “Год спокойного солнца”… Автор ряда книг мемуарно-публицистического характера, из которых на русский язык переведены “Пора умирать” и “Между ярмаркой и салоном”. В новой книге основные события биографии автора становятся поводом для философских размышлений, прежде всего этического характера, а включенные в текст фрагменты его замечательных сценариев, в том числе и нереализованных, иллюстрируют различные тезисы автора и заставляют задуматься о возможностях, предоставляемых человеку судьбой.
Разве может бесследно исчезнуть балерина среди театрального многолюдья? Сотни зрителей и — ни одного свидетеля. Очевидно, кто-то хорошо продумал все детали. В полиции не спешат искать представительницу киевской богемы, поэтому сестра пропавшей балерины обращается к следователю в отставке. Тарас Адамович Галушко, ценитель тихой жизни и работы в саду, давно отказался от суеты расследований. Он не сразу берется за это дело, но одна из версий не дает ему покоя. Возможно, банда «собирателей гиацинтов» вновь развернула свою деятельность в Киеве? Действие романа происходит в 1916 году и основано на реальных событиях.
Очерк об известном адвокате и политическом деятеле дореволюционной России. 10 мая 1869, Москва — 15 июня 1957, Баден, Швейцария — российский адвокат, политический деятель. Член Государственной думы II,III и IV созывов, эмигрант. .
Труд журналиста-международника А.Алябьева - не только история Второй мировой войны, но и экскурс в историю развития военной авиации за этот период. Автор привлекает огромный документальный материал: официальные сообщения правительств, информационных агентств, радио и прессы, предоставляя возможность сравнить точку зрения воюющих сторон на одни и те же события. Приводит выдержки из приказов, инструкций, дневников и воспоминаний офицеров командного состава и пилотов, выполнивших боевые задания.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
«Преподавателям слово дано не для того, чтобы усыплять свою мысль, а чтобы будить чужую» – в этом афоризме выдающегося русского историка Василия Осиповича Ключевского выразилось его собственное научное кредо. Ключевский был замечательным лектором: чеканность его формулировок, интонационное богатство, лаконичность определений завораживали студентов. Литографии его лекций студенты зачитывали в буквальном смысле до дыр.«Исторические портреты» В.О.Ключевского – это блестящие характеристики русских князей, монархов, летописцев, священнослужителей, полководцев, дипломатов, святых, деятелей культуры.Издание основывается на знаменитом лекционном «Курсе русской истории», который уже более столетия демонстрирует научную глубину и художественную силу, подтверждает свою непреходящую ценность, поражает новизной и актуальностью.
Эти биографические очерки были изданы около ста лет назад отдельной книгой в серии «Жизнь замечательных людей», осуществленной Ф. Ф. Павленковым (1839—1900). Написанные в новом для того времени жанре поэтической хроники и историко-культурного исследования, эти тексты сохраняют по сей день информационную и энергетико-психологическую ценность. Писавшиеся «для простых людей», для российской провинции, сегодня они могут быть рекомендованы отнюдь не только библиофилам, но самой широкой читательской аудитории: и тем, кто совсем не искушен в истории и психологии великих людей, и тем, для кого эти предметы – профессия.