Иммануил Великовский - [46]

Это, мягко выражаясь, наименее научный метод критики.

Хотя это и не относится к обсуждаемому делу, за исключением того, что это незначительный пункт, задетый в твоем письме, я едва ли могу воздержаться и не упрекнуть тебя за насмешливо-покровительственное упоминание о необученных и неполучивших формального образования (о д-ре Великовском, разумеется, речь не идет). Определенно, не надо быть даже любителем, подобным мне, чтобы напомнить тебе, например, о таких вкладчиках в науку, как Левенгук, необразованный церковный привратник, который обнаружил и проверил существование микробов, возбудив беспокойство у деятелей медицины того времени.

Искренне

Тед. О. Теккерей

Копия д-ру Великовскому.»

«8 марта 1950 г.

Конфиденциально

Дорогой Тед:

Прошу извинить меня за то, что написал такие пренебрежительные замечания по поводу твоего знакомого. Мое удивление остается в силе.

Кстати, на прошлой неделе „Саенс Ньюс летер“ включил заявления представителей различных областей — людей, как мне кажется, очень известных, — по поводу статьи Лараби, и эти заявления представляются мне неблагоприятными. „Тайм“ на этой неделе тоже мрачно отреагировал на нее.

Я лично в том, что пишу, не реагирую ни на д-ра Великовского, ни на Лараби, ни на кого-либо другого. В сущности, единственной острой реакцией было мое письмо к тебе. Определенно, я написал его не тому, кому следовало бы.

В полудюжине групп, в основном, гарвардских профессоров (не все они плохо воспитаны, неблагоразумны или глупы) я не нашел ни одного без исключения, чье мнение по поводу обозрения книги в „Ридерс Дайджест“, не говоря уже о статье Лараби, отличалось бы от моего. Многие, подобно Айкс из „Нью Репаблик“, восприняли эту историю как шутку…

Возможно, я писал тебе, что вице-президент Американского астрономического общества считает, что… следует послать протест компании „Макмиллан“, знаменитому издателю научных книг самой высокой репутации; но я немедленно сказал, как и многие другие, что подобное действие только создаст большую рекламу писаниям д-ра Великовского. Свобода публиковать — основная свобода…»

Великовский рассмеялся, прочитав этот абзац. Ай да Шапли! Куда до него знаменитому лицемеру из «Школы злословия» Шеридана! Свобода публиковать… Где же она? Он вернулся к письму.

«…Наше беспокойство по поводу „Макмиллан“ и „Харпер'с“, если это можно назвать беспокойством, заключается в том, что такие публикации бросают тень на тщательность, с которой они реферировали другие рукописи… Здесь нет страха, как бы не быть введенными в заблуждение взглядами д-ра Великовского.

В заключение: я помню, что д-р Великовский был очень приятной особой, спокойным, скромным и определенно глубоко сожалеющим, что я и мне подобные были так глубоко введены в заблуждение Исааком Ньютоном, Лапласом, Лагранжем, Симоном Ньюкомбом, лучшими национальными обсерваториями во всех ведущих странах. В сущности, он был весьма очаровательным, как мне припоминается.

Несомненно, судя по тому, что ты говоришь, он глубокий ученый в некоторых областях. Я еще не видел заключений ученых по этому поводу и, вероятно, ты не оценишь их высоко, если они будут враждебны. Они вздорят между собой — эти философы античных времен и фрагментарных записей. Но трудно спорить с дифференциальным уравнением или с числами; и поэтому опытные астрономы и физики, почти все до одного, будут настаивать на ошибочности небесной механики д-ра Великовского. Даже лектор планетария, почти неизвестный астрономам, был уклончив в своих благоприятных отзывах.

Заканчивая, я снова прошу извинения за силу моих выражений; но, следуя прецеденту некоего Галилея, я твердо стою на свидетельствах и утверждениях, что Венера не участвовала в остановке вращения Земли за тысячу пятьсот лет до р. X.

Нельзя быть нечестным в таких вещах и оставаться ученым.

Но я настаиваю на том, что остаюсь твоим другом. Ни д-р В., ни планета-комета Венера не смогут нас поссорить.

Искренне твой

Харлоу.»

Великовский внимательно прочитал все семь страниц, размноженных на мимеографе.

Конечно, непросто было не реагировать на брань и издевательства. Но он выключил эмоции, чтобы трезво сосредоточиться на том, что в статье ученого должно быть наукой.

«Если библейская история, которую мистер Великовский предлагает принять как действительно стоящую, верна, — писала Пайн-Гапошкин, — ротация Земли должна была остановиться в течение шести часов. Все тела, не прикрепленные к поверхности Земли (включая атмосферу и океан) должны были продолжать свое движение и, как следствие, должны были улететь со скоростью 900 миль в час на широте Египта».

Великовский взял карандаш и лист бумаги. Шесть часов — это 21600 секунд. Если 900 миль в час — такова линейная скорость вращения Земли на широте Египта — разделить на 21600 секунд, то в каждую секунду для полной остановки вращения (а в книге рассматривается и другая возможность), скорость замедлялась на 1,85 сантиметров в секунду. Человек почти не почувствует такого замедления. Что касается атмосферы, океана и магмы в глубинах Земли, то с ними произойдет именно то, что описано в книге. Как же профессор-астроном, да еще высокой квалификации (по словам Шапли) могла допустить такую ошибку? А может быть, это — не ошибка, а заведомая дезинформация читателя?