Иммануил Кант. Критика чистого разума. Критика практического разума. Критика способности суждения (сборник) - [31]

Все это доказывается нашим самонаблюдением. Невозможно мыслить линию, не проводя ее мысленно, – мыслить круг, не описывая его, – представлять три измерения пространства, не восстановляя при этом из одного пункта трех линий перпендикулярно одна к другой; невозможно представлять самого времени, не пользуясь образом прямой линии (она служит внешним фигурным представлением времени); линия напоминает нам синтез, которым мы последовательно определяем внутреннее чувство; постепенно проводя ее мысленно, мы обозначаем именно последовательность самого определения. В этом случае понятие преемства возникает из умственного движения, как действие субъекта [но как объективного определения], следовательно, из синтеза разнообразного содержания в пространстве, именно таким путем, что мы отвлекаем от всего, что есть в линии пространственного, и обращаем внимание только на одно действие, которым мы определяем свое внутреннее чувство. Таким образом, рассудок не находит во внутреннем чувстве готового соединения, но производит его тем, что действует на него. Здесь возникает одно только небольшое затруднение: каким образом мыслящее «Я», отличаясь от самосозерцающего, может быть одно и то же, одним и тем же субъектом, – каким образом я могу сказать: «Я» как мыслящий субъект познаю самого себя, как мыслимый предмет не в том виде, в каком я существую сам в себе, а в каком являюсь, т. е. познаю себя точно так же, как и все другие внешние явления. Вопрос этот, в сущности, требует ответа на то, каким образом я могу стать вообще предметом самопредставления и самонаблюдения. Но что это так и должно быть, нетрудно доказать. Пространство мы признали только чистою формою внешних явлений, но так как время не может быть предметом внешнего представления, то его нельзя иначе представлять себе как под образом линии: без этого образного выражения мы не могли бы знать о единстве его измерения; значит, наподобие изменений во внешних предметах мы определяем продолжительность и временные пункты всех внутренних состояний. Следовательно, определения внутреннего чувства как явления должны так же точно распределяться во времени, как распределяются предметы внутренних чувств в пространстве; принимая, что предметы и пространства познаются только со стороны их внешних на нас влияний, мы должны будем согласиться, что посредством внутреннего чувства мы наблюдаем самих себя только со стороны страдательной, т. е. во внутреннем самовоззрении мы познаем собственное лицо как явление, а не как предмет сам в себе[6].

§ 25

В трансцендентальном синтезе содержания представлений, следовательно, в первоначальном синтетическом единстве самосознания, я не сознаю себя как явление или как я существую сам в себе, а сознаю только вообще, что я существую. Это самопредставление есть уже мышление, а не простое представление. Кроме известного действия мышления, вводящего единство в содержание всех возможных представлений, для самопознания требуется определенное преставление, которое могло бы давать ему вообще содержание. Из этого ясно, что хотя мое существование и есть просто одно только явление (еще менее одна видимость), однако определять его[7] я могу не иначе как согласно с формою внутреннего чувства, т. е. с теми своеобразными условиями, каким вообще подчиняется внутреннее представление; следовательно, я могу познавать себя только как я являюсь самому себе, а не как существую. Самосознание далеко не то, что самопознание, хотя нужно согласиться, что соединение содержания в одном самосознании составляет сущность категорий, столь необходимых для мышления предметов. Как известно, для познания отличного от меня предмета я должен, кроме понятия о предмете вообще (в категории), иметь еще наглядное представление, которое давало бы ему определенность. Так же точно для познания самого себя я нуждаюсь, кроме сознания или мышления о себе, еще в представлении разнообразных черт, определяющих мое понятие о себе. Я существую, поэтому, как разумное существо, которое сознает свою способность к объединению, но относительно содержания, с которым приходится иметь дело, подчинено условию, называющемуся внутренним чувством; именно: я могу представлять себе сделанные мною сочетания только в отношениях времени, лежащих вне сферы понятий рассудка; я могу, следовательно, познавать себя только с той стороны, с какой являюсь в собственном самовоззрении (как мы знаем, оно не может быть рассудочным, т. е. исходить от рассудка), но не с той, которая открылась бы нам, если б наше самовоззрение было рассудочным.

§ 26. Трансцендентальный вывод общего применения чистых понятий рассудка в опыте

В метафизическом выводе мы доказали происхождение категорий априори сходством их со всеобщими логическими деятельностями мышления; в трансцендентальном – мы доказали возможность категорий как познаний априори о предметах представления. Теперь следует разъяснить, каким образом можем мы познавать предметы, встречающиеся нашим чувствам, посредством категорий, и притом разъяснить не форму наших представлений, а законы их соединения, следовательно, объяснить возможность предписывать законы и условия природе. Если бы категории оказались негодными для этой цели, то нельзя было бы видеть, почему все встречающееся нашим чувствам должно подчиняться законам, исходящим от рассудка априори.