— Бабушке опять стало хуже, — виновато сказала Катя, закончив разговаривать по телефону и зайдя в мой кабинет.
— Пойдешь? — заранее зная ответ, зачем-то уточнил я.
Стоило нам начать жить вместе, как у бабушки обострились приступы болезни. Со дня романтического вечера прошла целая неделя, а Катя смогла остаться со мной всего лишь один раз. Меня это категорически не устраивало и я задумался, что можно в связи с этим сделать.
— Давай я тебя провожу, — предложил я.
— Ты не занят? — привыкшая, что я вечно торчу в своем кабинете и что-то делаю, она попыталась отговорить меня: — не надо, здесь идти совсем близко.
— Нет, я не занят, да и с бабушкой твоей познакомлюсь, — уже все решив, я встал из-за стола.
— Правда? — Катя внимательно всмотрелась в мое лицо.
— Правда-правда, — обманывать девушку не хотелось, но сама она «эту» проблему никогда не решит.
Квартира, в которой проживала Марта Игоревна не сильно уступала моей, разве что комнат было две, да мебель была разбавлена современной техникой. Те же трех с половиной метровые потолки и арочные окна с лепниной. Судя по тому, как держалась старушка, она искренне была уверенна, что за подобное «наследство» вокруг нее должны увиваться 24 часа в сутки.
— Бабушка, ты сиди, я сейчас чаю заварю, — познакомив нас и усадив в гостиной, Катя вышла из комнаты, оставив вдвоем.
— Так вот кто мою внучку до блуда довел, — она даже не пыталась изобразить радушия от знакомства со мной.
— Значит так, — поняв, что политесы здесь бесполезны, начал я: — у вас Марта Игоревна всего два варианта, либо едете в госпиталь, где вам отмотают 20 лет жизни назад, либо умираете. За три дня увянете и тихо уйдете.
— А что помру-то не сразу? Что тянуть?! — бабулька проявила норов, взбрыкнув и показав, какая она была в расцвете лет.
— Катя успеет за три дня свыкнуться с неотвратимым фактом вашей близкой смерти и преодолеть психологический шок будет полегче, — я объяснил свою позицию.
— А если на двадцать лет соглашусь? Когда исполнишь?! — не ожидавшая столь циничного ответа, она поспешно перевела разговор.
— Одевайтесь и поехали, — не видя причин тянуть, сказал я.
Повернувшись к дверному проему, куда метнула свой взгляд старушка, я увидел Катю, которая стояла в коридоре, прислонившись к дверному косяку. Судя по ее лицу, она все слышала и я открылся для нее с другой, не известной до селе, стороны.
— Вот Катенька и нашла ты себе кобеля на нашу голову, — оценив состояние ступора у внучки, бабка не удержалась от язвительного комментария.
— Марта Игоревна, еще один опус в подобном роде и вариант останется один, — встав с кресла и посмотрев на старую женщину сверху вниз, я добавил: — и ехать никуда не придется.
Вызванное такси подали через семь минут к подъезду. К моей тщательно скрываемой радости Катя не пыталась со мной говорить, лишь изредка бросая в мою сторону странные взгляды. Несмотря на бойкое поведение Марты Игоревной в гостиной, передвигалась бабуля действительно с трудом и, чтобы оказаться в салоне машины, нам потребовалось еще четверть часа.
— Не поминай внученька лихом, — полупрозрачная крышка скрыла от нас лежащую в мед капсуле старую женщину.
Катя осталась стоять рядом с коконом, в то время как я отошел к управляющей консоли. На самом деле не было никакой необходимости в физическом контакте с панелью управления, но за моими действиями наблюдали колючие глаза на незапоминающемся лице находящегося в госпитале человека. Судя по всему это был кто-то из ФСБ и я не собирался давать им лишней информации к размышлению.
Диагностика закончила работать еще до того, как я подошел к торцу мед капсулы. Диагноз был очевиден, общий износ биологических тканей и несколько болезней, связанных с преклонным возрастом. Введя режим регенерации организма на 20 процентов, я задумался о Кате. То, что в ближайшее время девушка меня к себе не подпустит было очевидным, так что следовало ее «отступить», дав время разобраться и в себе и в ситуации в целом.
Выйдя на улицу, я увидел знакомый микроавтобус. Крепкая фигура полицейского привычно курила, облокотившись поясницей на капот. Я неспешно подошел к махнувшему мне сотруднику.
— Ты понимаешь, что теперь тебе придется объясняться, — потыкав горящей сигаретой в сторону «яйца», где осталась Катя и лежащая в мед капсуле Марта Игоревна, он сделал последнюю затяжку, после чего затушил бычок.
— А что такое? — пытаясь сообразить, к чему он клонит, я улыбнулся, хотя в свете уличных фонарей мимику на моем лице можно было принять за оскал.
— У бабули нет звездного гражданства, значит нет имплантата, следовательно заплатить за свое лечение она не могла, — привел неопровержимые доводы сотрудник внутренних дел.
— То есть без имплантата никак? — общаться, держа себя уверенно с представителем властей, оказалось на удивление сложно.
— Без имплантата никак! — аж с удовольствием, припечатал в тишине ночи полицейский.
— А ты знаешь, что такое имплантат? А ты знаешь, что на самом деле сидит у тебя в голове? — сообразив, что надо переходить в «наступление», иначе «задавят», и выиграть немного времени на обдумывание ситуации, я сделал шаг вплотную к тут же напрягшемуся мужчине: — так что если я и буду с кем говорить, так это с тем, у кого в башке нет этой гадости.
