Имидж старой девы - [23]

– Гутен морген, Генрих Францевич, – сказал Бергер. – Гутен морген!

– И вам того же, – кивнул капитан. – Хотя какой уж тут морген? Уже до абенда недалеко! Долго спим, молодой человек!

Генрих Францевич называл так всех мужчин младше его, ну а женщин, вне зависимости от возраста, – барышнями.

– Ничего, наша вахта не нормированная, отстоим как-нибудь, – усмехнулся Бергер, вынимая из кармана пятак. – «Комсомолка» субботняя еще осталась? Отлично, дайте номерок. А что тут случилось, не в курсе? – кивнул он на портрет. – У кого покойник?

– Городская жилищная инспекция понесла невосполнимую утрату, – без малейшего оттенка иронии произнес «железный Генрих».

– Понятно, – кивнул Бергер, забирая газету. – Ну, спасибо за информацию.

И он повернулся уйти, как вдруг «железный Генрих» проговорил – негромко, как бы про себя:

– Вовремя ушел человек.

– Куда? Кто? – не понял Бергер, глядя на дверь, однако «железный Генрих» смотрел на портрет Симанычева. – Вы о нем? Он ушел вовремя? В смысле, умер вовремя? Почему?

«Железный Генрих» смотрел хитровато. Он что-то знал – мужик был наблюдателен, а стоя с утра до вечера в вестибюле этого человеческого муравейника, многое можно увидеть! – и очень хотел поделиться этим знанием: ведь с возрастом страсть к осмыслению и оценке человеческих слабостей, именуемая в народе желанием посплетничать, обостряется не только у женщин. Однако пока молчал и щурил глаз.

Бергер понял, что «железный Генрих» нуждается в поощрении. Он снова поглядел на разложенные на прилавке газеты и взял сборник скандвордов. Сам Бергер их не выносил, считал порождением не интеллекта, а дури, но скандворды любила та женщина, с которой он иногда встречался. К ее слабостям он относился снисходительно, а потому иногда покупал ей такие газетки.

Отсчитывая сдачу, Генрих чуть наклонился вперед и сказал:

– Говорят, несчастный случай. Где там! Покончил с собой мужик.

Бергер про себя знал, что он человек не то чтобы не эмоциональный, но очень сдержанный. И не раз знакомые говорили, что по выражению его лица «ну ничего не поймешь»! Однако сейчас, кажется, все его эмоции так и отразились на лице, что вполне понятно. Ведь чем-чем, а самоубийством происшествие в парке Кулибина никак не могло быть!

Его откровенное потрясение произвело на «железного Генриха» самое благоприятное впечатление. Капитан просто не мог не удовлетворить такое любопытство, а потому сказал:

– О мертвых или – или, это конечно… Только он наверняка узнал, что сегодня их с подельником брать придут. С поличным. Понял, что карта бита, – и застрелился. А ведь говорят, нету нынче понятия о чести. Все же, видать, есть, потому что теперь похоронят его как честного человека, а не как вора и преступника.

– А он застрелился? – спросил недоверчиво Бергер.

– Ну, в петлю полез, какая разница? – философски рассудил «железный Генрих». – Главное – был человек, а теперь нету. Раньше у него хоть и мало было денег, зато жил. А теперь стало много – но на что они ему? В гроб с собой не возьмешь, а если возьмешь, на что потратишь?

Определенная мудрость в этих словах была, ничего не скажешь, однако версия о самоубийстве не выдерживала никакой критики. Но спорить Бергер не стал, предпочитая слушать.

Как и многих сдержанных людей, капитана трудно разговорить, зато потом его словоохотливость не знала удержу. Покупателей не было («Покупатель на свежака клюет, а в понедельник какой свежак?» – объяснил безлюдье Генрих, бывший, как всякий мореман, заядлым рыболовом), и Бергер получил информацию в считаные минуты и по полной программе.

Что выяснилось?

Должность Симанычева называлась «специалист Государственной жилищной инспекции». Он и еще один такой же специалист, по фамилии Грицук, должны были контролировать эксплуатацию жилых помещений. В том смысле, чтобы эти помещения не использовались самовольно под офисы и склады, а также чтобы не велась их самодеятельная перепланировка. Поскольку нарушения в этой области встречаются на каждом шагу, Симанычев и Грицук должны были их выявлять и пресекать, руководствуясь в своей работе должностной «Инструкцией главного специалиста отдела текущих инспекционных проверок» и законом «Об административной ответственности юридических лиц за правонарушения в жилищной сфере Нижегородской области»…

– Доннер веттер! – восхищенно перебил Бергер. – Вот это да! Откуда такие слова знаете?!

«Железный Генрих» лукаво прищурился в своей излюбленной манере:

– А у меня дочка в этой шарашке работала. Она меня и подковала теоретически.

– Работала? – повторил Бергер. – А теперь?

– Теперь ушла.

– Почему?

– Надоело от взяток отмахиваться, – хохотнул «железный Генрих». – Куда ни придет с проверкой, кругом нарушения. Сплошь да рядом в квартирах фирмы пооткрывали, стены снесли, то да се. Домоуправление якобы не в курсе, разрешения из Горинспекции, конечно, нет. Начинает оформлять нарушение, штраф (а это от пятидесяти до ста минимальных окладов!) – и тут ей конвертик суют: типа, может, договоримся, девушка? Не за пятьдесят минималок, а максимум за десять? И все будет тип-топ… Дочка раз отказалась, навесила штраф, другой, третий, потом ей кто-то позвонил на работу и сказал: будешь на принцип идти, мы тебя подставим под статью так, что не отмажешься. Или играй по правилам, или уходи к чертовой матери. Она и ушла. Я сначала разворчался: слабость, мол, проявила, где твоя принципиальность и честность, открыла дорогу взяточникам, – а потом утихомирился. Не женское это дело, я считаю, на тропу войны ступать.