Именно в этот раз - [71]

– Ты хорошо танцуешь, – заметил Итэн, когда они, кружась, вихрем мчались мимо пальм в кадках, цветов в вазах и ниш, затянутых бархатными портьерами.

Но на самом деле на язык просилось совсем другое: «Ты прекрасна как ангел. Когда ты окажешься в моей постели, я вознесу тебя на небеса».

– У меня ведь большой опыт, – ответила Джози столь же вежливо, как говорил с ней Итэн.

«Опыт»? Она имеет в виду «Золотой пистолет»? Там она танцевала с ковбоями, золотоискателями и всяким городским отребьем: забулдыгами-пьяницами, мальчишками-переростками, картежниками и бандитами. Итэн сжал зубы, представив, как они обнимают Джози, заигрывают, а может, и спят с ней.

– Ты права, так оно и есть, – с издевкой отозвался он, прищурив глаза.

Джози вспыхнула и вызывающе бросила:

– Это наносит удар по твоему самолюбию? Не понимаю почему.

– Ничего подобного. Мне плевать, чем ты занималась раньше и что будешь делать через полгода.

Итэн почувствовал, как Джози дернулась в его руках, правда, сумев сохранить при этом бесстрастное выражение лица.

«Вот и отлично, – подумал Итэн. – Главное – не поддаваться чувству жалости. Она ведь хотела, чтобы наши отношения были сугубо деловыми… она не желает пускать меня в свою постель, хотя брачное свидетельство дает мне такое право, – что ж, прекрасно. На, получай же. Интересно, сколько мужчин у нее было?» Впрочем, это его не касается. Плевать. Она ясно дала понять, что не желает спать с ним, а раз так, ему это тоже не нужно.

И все-таки Итэн теперь сожалел, что тогда, в поезде, легкомысленно поклялся не трогать Джози и пообещал быть верным своему слову.

Что же он сказал? «Да ради Бога, леди. Для меня это несущественно. Мне все равно».

Зато теперь ему не все равно. Теперь он, похоже, стоит на грани безумия.

Когда Джози чуть не попала под карету, на Итэна вновь нахлынули ужасные воспоминания о гибели Молли и он с трудом подавил желание стиснуть жену в своих объятиях, да так, чтобы косточки затрещали.

– Итэн, музыка смолкла. Итэн, никто больше не танцует. Итэн…

Тихий встревоженный голос Джози вернул его к безрадостной реальности. Глядя на свою красавицу жену с замирающим сердцем, он думал о том, что самое лучшее в его положении – держаться подальше от нее, не показывать своих чувств, не подпускать ее к себе. Но вальс сделал свое дело: во все время проклятого танца Итэна терзало неутоленное желание, а голова была полна самых безумных фантазий, не имевших никакого отношения к «сделке».

Будь же он проклят, если решится танцевать с ней еще раз!

– Идем. – Итэн потащил Джози к столу, покрытому белоснежной скатертью и уставленному вазами с фруктами и бутылками с шампанским.

– Присядь, а я, пожалуй, зайду в бильярдную. Итэн оставил Джози в обществе мисс Перри, подчеркнуто сухо поклонился им и ушел, даже не оглянувшись.

Джози смотрела ему вслед, раздираемая противоречивыми чувствами. Несмотря на внешнее спокойствие, руки у нее вспотели от волнения. Она никак не могла понять, как следует вести себя с Итэном, что делать, что говорить. Там, у ручья, они оба осознали, как важно следовать условиям их договора и соблюдать нужную дистанцию. С того самого дня, когда они оставались наедине, Итэн обращался с Джози холодно и церемонно, а на людях был необыкновенно внимателен и заботлив.

Джози считала, что он выбрал правильный путь. Но все же она чувствовала себя неловко. Ей было трудно постоянно сдерживать свой язык и чувства. Притворяться безразличной, когда Итэн с такой нежностью смотрит на нее, говорит с ней, дотрагивается… Постоянно напоминать себе: «Все это – притворство, и если ты забудешься хоть на минуту, окажешься в нелепом положении».

А как было упоительно во время танца чувствовать себя в его объятиях, прижиматься к нему, едва касаясь ногами пола, ощущать себя легкой как пушинка! Если б только знать, что эти страстные объятия и огонь в глазах Итэна – подлинные, а не фальшивые.

Правда, в тот день, на берегу ручья, он как будто вел себя искренно, хотя вокруг никого постороннего не было. Но Итэн наверняка говорил тогда красивые слова под влиянием низменной страсти.

Мужчины, одержимые похотью, всегда лгут и обещают невесть что. В «Золотом пистолете» Джози навидалась всякого, а потому знала, как они улещивают женщин, чтобы заманить их в постель. И Змей… Змей тоже много чего обещал, когда они собрались пожениться: дескать, он бросит заниматься разбоем, они заживут своим домом, и Джози будет счастлива.

Но все это были пустые слова – пустые, как русло высохшей реки. И – что самое ужасное – Змей делал ей больно. Впервые Джози поняла, что такое настоящая боль, когда в ночь после свадьбы Змей швырнул ее на кровать, сорвал одежду и потом придавил тяжестью своего тела…

«Итэн тоже хочет этого, – напомнила она себе. – Он хотел этого и там, у ручья, потому и наболтал столько всякой всячины. Он говорил то, что, ему казалось, я хотела услышать. Это была хитрость, уловка, пущенная в ход для того, чтобы нарушить наш договор. И не более того. Я ему безразлична. Никто никогда не заботился обо мне, кроме Поупа и миссис Гинтерсон из приюта. Так почему же Итэн Сэвидж должен быть исключением?»