Именем закона - [80]

Свидетель Ганс Маршалик: «Однажды пришёл транспорт, в нем были голландцы, австрийцы, американцы и англичане. Все они были расстреляны... Я составлял список убитых».

Придумывались новые, самые изощренные способы убийств.

Свидетель Шмеллинг показал: «15 февраля на мороз было выведено пятьсот заключенных. Их всю ночь обливали водой, и к утру было пятьсот трупов».

На вопрос судьи, как происходила казнь через повешение, подсудимые ответили: «С музыкой». Бывший узник Гоман Гофштет, берлинский адвокат, свидетельствовал: «21 июля 1944 года казнили русского, Илью Назарова. К виселице собрали всех военнопленных. Назарова посадили на повозку, за ней следовал оркестр, и он был повешен под музыку...»

Свидетель Васнер говорил: «К виселице подвезли четырех узников разной национальности. Комендант произнес устрашительную речь, затем заиграл оркестр, и всех четырех повесили под музыку».

Плау Хозе рассказывал: «Увидев среди привезенных узников красивую женщину, начальник сказал, что эта женщина ему нужна. Ее взял к себе подсудимый Эйзенфер, номер 10. Он был в то время пьян... Это была цыганка».

В лагере отбирали людей разных национальностей для антропологических исследований, для чего производили подробные измерения на живом узнике, а затем умерщвляли его.

В суде был зачитан протокол допроса штандартенфюрера Вольфрама Зиверса, имперского директора. «Аненэрбе» — общества по изучению наследственности. Зиверс показывал, что по приказу Гиммлера и Кальтенбруннера в лагере производились опыты над узниками на замораживание, на пребывание живого организма в камере низкого давления, биологические исследования. Свидетель Пахолегга, заключенный Дахау, который был привлечен к проведению этих опытов, показал: «Я лично видел через глазок камеры, как один заключенный находился в разреженном пространстве до тех пор, пока у него не лопнули легкие».

...В нюрнбергском Дворце юстиции я внимательно всматривался в поведение адвокатов, защищавших военных преступников, а фактически свое бывшее правительство.

Вели себя адвокаты не в меру напористо, агрессивно, и мне тогда думалось, что они забыли, кого и что защищают. Тем не менее судьи и обвинители по отношению к адвокатам были терпеливы, даже, как тогда мне казалось, чрезмерно. Ни та, ни другая стороны при всей противоречивости взглядов и интересов не допускали ни малейшей бестактности по отношению друг к другу. Иная картина наблюдалась в Дахау. Адвокаты рвались в бой с обвинением и судом, но этот бой не был боем за справедливость, за достоверность и весомость обсуждаемых в суде доказательств. Адвокаты старались создать неприязненную, настороженную, подозрительную обстановку и прежде всего вызвать чувство недоверия к свидетелям и обвинению, всячески пороча их, сбивая с толку.

Бывший узник Франц Кайхоз рассказал суду о многих злодеяниях администрации лагеря Заурер. Он перечислил имена тех, сейчас находящихся на скамье подсудимых, кто особо зверствовал. Обвинитель спросил Кайхоза:

— Свидетель, не приходилось ли вам самому видеть расстрелы в лагере или случаи убийств?

Свидетель ответил:

— Да, приходилось. В январе 1945 года в лагерь привезли группу русских, человек сорок. Было очень холодно. Их почти голых построили возле бараков и несколько часов держали в строю. Среди узников был мальчик лет пятнадцати. По-видимому, его мучил холод: у него были отморожены щеки, и он плакал. К нему подбежал ныне сидящий на скамье подсудимых Бахмайер и крикнул: «Марш в подвал, там согреешься!» Мальчик, по-видимому, поверил и поспешил к подвалу. Не успел он сделать и десяти шагов, как Бахмайер выстрелил ему в затылок. В строю раздался ропот... Охрана сразу же открыла огонь по остальным — все сорок русских были тогда убиты...

Адвокат прервал свидетеля:

— Вы их считали?

— Я был начальником государственной венской полиции, у меня наметанный глаз. Я утверждаю, что их было именно сорок, — возмущенно и непреклонно ответил свидетель.

Адвокат продолжал штурмовать свидетеля, повторив раз десять один и тот же вопрос:

— Вы не ошиблись, что все это видели, ведь был вечер?

Наконец судья остановил адвоката:

— Есть ли у вас другие вопросы?

— Да, — ответил адвокат, — я хотел бы спросить у свидетеля, соблюдались ли при этой акции правила немецкой армии?

Свидетель опешил:

— Я вас не понял. О каких правилах немецкой армии идет речь? Просто убивали беззащитных людей, в том числе и подростков.

Не смущаясь, адвокат уточнил свой вопрос:

— В немецкой армии свои правила: русским должны были сказать, за что их расстреливают...

Суд вызвал к свидетельскому пульту Морисса Лякмауса, бывшего ответственного работника французского министерства, брошенного в лагерь в 1944 году. На его глазах в сентябре 1944 года осуществлялась акция «Кугель».

Свидетель показал:

— Я содержался в одиннадцатом блоке, работал в каменоломне. Как-то вечером возле нашего барака метрах приблизительно в двадцати — тридцати построили группу советских офицеров, их было пятьдесят. Почему я утверждаю, что это были советские офицеры? Из строя вызывали по-одному, у каждого спрашивали лагерный номер, фамилию и офицерское звание. Я хорошо все это видел и слышал, судя по фамилиям и званиям — все это русские офицеры. Вызванному предлагали идти в подвал, и, как только он спускался вниз, слышался выстрел... Были убиты все до единого... Я лично насчитал пятьдесят трупов — их увозили на наших глазах.