Именем революции - [18]

Женя. А мне Борис. Один раз мы с ним до пяти утра по улицам ходили, а он все говорил, говорил…

Яшка. Он башковитый малый, много знает. (Начинает тихо петь.)

Били мальчишку немало,

В голод он тифом болел,

В холод и стужу,

Что б ни случилось,

Песню любимую пел:

            «Жаркие страны! Жаркие страны!

            Как к вам дорогу найти?

            Я б переплыл все моря-океаны,

            Я бы не сбился с пути!»

Женя. Ты когда уезжать от нас решил?

Яшка. Вчера хотел, да вот опять задержался.

Женя. Может, совсем останешься?

Яшка. Остаться? (Поет.)

В жизни прошел он полсвета,

Друг не встречался порой,

Только однажды

В Сокольниках летом

Спел он девчонке одной:

            «Жаркие страны! Жаркие страны!

            Друг дорогой, не грусти!

            Я бы остался с тобой, но мне надо

            В жаркие страны дойти!»

Женя. Пойдем наших встречать?

Яшка. Пойдем…

Уходят.

Степан. Василек, а ты только читать или писать тоже умеешь?

Вася. Умею.

Степан. Напиши от меня заявление в райком, чтоб на фронт скорее взяли.

Вася. Так уж писали от всей ячейки…

Степан. А я особо хочу, от себя, а то там опять тянуть будут.

Петя. Нельзя от себя, а то Борис опять скажет, что ты, как это… индивидуалист…

Степан. Пусть говорит, лишь бы на фронт попасть.

Открывается дверь, входят Борис, Яшка, Женя. У Бориса газета. Все обступают Бориса.

Борис(читает). «Температура тридцать восемь и два. Пульс сто двадцать, частая потеря сознания, кровохарканье».

Степан. Плохо… Что они там, лечить не умеют?!

Вася(Степану, указывая на Женю). Тише ты, заснула…

Только теперь все замечают, что Женя, положив голову на стол, сидит не двигаясь.

Борис. Как заснула? Не может быть. Женя! Женя…

Женя не отвечает.

Это от голода у нее.

Яшка бросается за водой.

Степан. Непривычно ей после отцовских харчей.

Борис. А тебе привычно? Два дня на воде и вобле.

Женя приходит в себя.

Яшка. Женя, ну как?

Женя. Спасибо. (Пьет.) Вы, ребята, не обращайте внимания…

Петя(Васе). Вась, я схожу, может, подадут мне чего. Смотри, они же все голодные сидят, а я быстро…

Вася. Ладно, иди.

Петя уходит, встречается в дверях с Тоней. У Тони в руках большая пачка плакатов.

Тоня. Шла по цеху, каждый шаг отдается. Так тихо, что даже сердце сжалось… Степан, ты мне скажи, почему я за тебя должна выговоры получать?

Степан. Какие выговоры?

Тоня. Зачем ты восемнадцать заявлений насчет фронта послал? Что, тебе нашего общего мало? Кто тебе эти заявления писал, признавайся?

Женя. Я две штуки написала.

Борис. Я одно.

Тоня. А остальные?

Степан. Яшка…

Яшка. Было дело, писал…

Тоня. В райкоме больше делать нечего — только ваши заявления читать… Писали все вместе? Жди. Не ты один на фронт хочешь. Будет приказ — все пойдем… А сейчас эти плакаты во дворе расклеить надо… Штуки четыре на улице…

Борис(берет плакаты). Яшка, клей возьми. Пошли, ребята.

Яшка(берет клей). Засох вроде…

Все уходят.

Тоня(оставшись одна, снимает телефонную трубку). Двадцатый, двадцатый! Как самочувствие?.. (Слушает, медленно опускает трубку, вытирает слезы.)

Открывается дверь, входят Каминская, Романовский, Малинин.

Каминская. Здравствуйте, Тонечка… Вот мои жильцы… Не волнуйтесь, Евгений Михайлович, Тонечка очень энергичный человек, и она сделает все моментально. И вообще, Тонечка, с тех пор как вас сделали ответственной, в наших дворах просто наладилась жизнь. Везде порядок, везде чистота.

Тоня. Завтра будет субботник, явка обязательна.

Каминская. Да, но я себя плохо чувствую.

Тоня. Поправитесь! Садитесь, пожалуйста.

Все садятся.

(Бросила взгляд на плакаты.) Одну минуту, я сейчас… (Выходит, слышен ее голос: «Борис! Не забудьте повесить на ворота!»)

Малинин. Черт знает что! Зависим от какой-то девчонки!

Романовский(осматривается). Награбили… Подождите! Кажется, был взрыв!

Малинин. Нервы. До взрыва еще два часа.

Тоня(входит, садится за стол. Малинину). Откуда приехали?

Малинин. Из Питера…

Тоня. Так, так. Товарищ Мель…

Романовский. Мельников. Тоже из Петрограда. Буду работать в Наркомпросе.

Открывается дверь, входит Яшка. Он не видит присутствующих: они сидят к нему спиной.

Яшка(чувствуя, что помешал). Я это… Клей водичкой разбавить. Можно?

Тоня. Наливай, наливай, чего стесняешься…

Яшка наливает в баночку воду, уходит.

Хорошо, документы останутся пока у меня. Зайдите завтра.

Романовский. Мы вам очень благодарны. Если бы мы могли вам чем-нибудь помочь?

Тоня. Помочь?

Романовский. А почему бы и нет? Я могу рассказать вашей ячейке о живописи. Мне часто приходилось бывать за границей… Я расскажу вам о древней Элладе, об Акрополе, о сынах Великого Рима — Юлии Цезаре, Цицероне — и о гуннах, которые пришли и за короткое время разрушили то, что создавалось человечеством веками… И расскажу вам о варварах, которые захватили страну и возомнили себя владыками…

Малинин. Евгений Михайлович, нам пора идти.

Романовский. А они были проклятьем, обрушившимся на человечество.

Тоня. А где это было?

Романовский. В Римской империи.

Каминская. Вам это, Тонечка, конечно, сразу трудно понять, но…

Тоня. Трудно. В университетах не обучалась — ваше белье стирала… Идите. А вас, доктор, я попрошу задержаться.

Малинин. А собственно говоря, в чем дело? У меня документы в порядке.