Именем Ея Величества - [23]
— Дания нам должна, мсье, — сказал он. — От шведа кто избавил? Мы, мсье.
Кружева грустно опустились.
— Очевидно, лев считает себя образцом великодушия. У газели другое мнение.
— Это вы — газели? — прыснул светлейший. — Вы и англичане? Ой, умора!
Распотешил и гостя. Затем притихли. Шевалье, насытившись мясом, общипывал артишок.
— Сегодня снят, — пояснил хозяин, — в собственной оранжерее.
— Мир, в котором мы живём, жесток, дорогой мсье. Сошлюсь на Сааведру [58].
«Идеи христианского политического правителя», книга из библиотеки казнённого Алексея. Меншикову читали отрывки, запоминал дословно.
— Суверен, который не заботится о расширении своего государства, весьма рискует. Соседи постараются сократить. А по-русски говоря, с волками жить — по-волчьи выть.
— Горе нам, — отозвался гость. — Мы плохие христиане. Но, может быть, путём взаимных уступок… Если бы Карл Фридрих взял компенсацию за Шлезвиг…
— Спросите его!
— Э, дело дипломатов!
«Сытно я накормлю свой дом», — дочитал ла Мотрей. Аппетиты, аппетиты., опустошённое блюдо убрали, появились фрукты. Апельсины, персики в феврале…
— У нашей государыни, мсье, есть забота… Смею думать, более важная для неё, чем Шлезвиг.
— Любопытствую.
— Судьба Елизаветы.
— Она прелестна. Ваш посол Куракин [59] носится с портретом. Старик с ног сбился… Впечатление у всех наилучшее, но король ведь помолвлен.
— Это прочно?
— Что прочно в бренном мире! — ответил ла Мотрей, пожав плечами. — Король очень молод, жениться не спешит. Речь может идти, как мне представляется, скорее о принце крови.
— Речи, мсье, — и улыбка Меншикова погрустнела, — текут как вода.
Подан кофе — манером европейским, без заедок. Сервиз на двоих, серебряный, тончайшей чеканки — гость похвалил. Английский? Нет, московский, собственные мастера сработали. Улыбка светлейшего едва теплится. Смотрит в чашку, в словах тягостное сомнение:
— Ну, подписан договор. Велика ли нам прибыль? Все ваши трактаты с соседями мы должны признать и гарантировать. А что взамен? Наше побережье нам оставляете… Спасибо, сами защитим. А сверх того что?
— Выгод много может последовать. Укажу одну, мой принц. Безопасность на юге.
— Вы серьёзно, мсье? Султан возлюбит Россию? Он ваш друг, не спорю, но ему-то веры меньше всего.
— Напрасно. Я годами изучал Турцию. У меня другое мнение.
Султан в действительности миролюбив. Де Бонак [60] уговорил его без труда. Искра войны тлела в Персии, могла разгореться. Посол Франции вернулся в Париж, награждённый султаном и с орденом Андрея Первозванного. Демаркационная линия между армиями, турецкой и русской, проведённая де Бонаком, стабильна до сего дня.
— Страх перед турками необоснован, мой принц. Распространённое заблуждение. Сожалею, что и вы…
Шевалье залпом осушил чашку. Светлейший щурился, помешивая кофе.
— На юге тоже, дорогой мсье… Плоды в вашу корзину упадут. Политика Франции прозрачна. Подписан договор — и Австрия, ваш заклятый враг, перед Турцией в одиночестве. Мы в стороне… Султан двинется на Вену, а затем, благословите вы его или нет, — на нас. Выходит, мы в клещах… На западе предел ставите, на юге — турецкие пушки нацелены. Пощады, мсье!
Вскинул руки, хохотнул, потом обмяк в кресле благодушно. Позвенел ложечкой в чашке.
— Ладно, не нам решать. Кесарю кесарево. Угостил бы я вас музыкой, дорогой мсье, отличной музыкой… Вот кончится траур, милости просим!
Девочку обидели.
Она плачет навзрыд, орошая слезами кукол. Их отбирают, кладут в сундук. Значит, правда — её увезут. Почему? Король рассердился?
За что? За что?
Ей около семи, но на вид меньше. Рыжеватая, хрупкая, с веснушками на хлюпающем носу, она разжалобила придворных. Пытаются утешить. В Мадриде соскучились, зовут домой. Но Мадрида она не помнит. Дом её здесь, в Париже.
— Так я не буду королевой?
— Будете, ваше высочество. Потом…
Прячут глаза, обманывают. Где же король? Не идёт, даже проститься не хочет.
Впоследствии ей расскажут, каким громким событием был её отъезд, какое волнение вызвал в столицах Европы. Людовик нарушил помолвку. Испанская инфанта Мария Виктория де Бурбон, которую две дюжины нянек, наставниц воспитывали для трона, отправляется на родину. Девочка плохо выросла за четыре года во Франции, узка в бёдрах, вряд ли подарит здоровое потомство.
Король свободен.
Покамест юноша увлечён фрейлиной двора, девицей де Сане. Ему пятнадцать лет. Политика его не трогает — задача регента объясниться с Испанией, уладить досадное кви про кво [61].
В Мадриде взрыв возмущения. Толпы требуют отомстить за поруганную честь династии, страны. Объявлена война, к Пиренеям двинуты полки.
Известия достигли Петербурга через месяц — в середине марта. Кампредон примчался в Зимний, испросил срочную аудиенцию. Его провели в «конторку» Петра, холодную, мрачную. Истекли три недели глубокого траура — Екатерина ещё скорбит, лиловые шторы затеняют комнату. Самодержица вошла, одетая по-домашнему, в меховой душегрее, села в кресло покойного супруга за широкий запылённый письменный стол. Гнетущая лиловость легла на её страдальческое лицо.
Заговорили по-шведски. Первые же слова посла заставили сменить эту маску — появилось удивление, затем радость.
Книга выдающегося российского ученого В.Н.Дружинина посвящена психологическим проблемам человеческой жизни и типологии личности. В ней содержится обзор достижений зарубежной и отечественной экзистенциальной психологии, а также собственная концепция автора – типология психологических вариантов жизни.«...Книга, которую вы держите в руках, написана летом 2000 г., без каких-либо обязательств с моей стороны перед будущим читателем, сегодняшним начальством или своим научным прошлым. Этот текст посвящен психологическим проблемам человеческой жизни (и смерти)
История о поисках Янтарной комнаты в только отвоеванном Кенигсберге в апреле 1945 года.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Цель данной книги – изложение теоретических оснований психологии общих способностей человека (интеллекта, обучаемости, креативности). В ней анализируются наиболее известные и влиятельные модели интеллекта (Р.Кэттелла, Ч.Спирмена, Л.Терстоуна, Д.Векслера, Дж. Гилфорда, Г.Айзенка, Э.П.Торренса и др.), а также данные новейших и классических экспериментов в области исследования общих способностей, описывается современный инструментарий психодиагностики интеллекта и креативности. В приложении помещены оригинальные методические разработки руководимой автором лаборатории в Институте психологии РАН.
Все три произведения в этой книге повествуют о событиях недолгого царствования императрицы Екатерины I – с 1725 по 1727 год. Слабая, растерянная Екатерина, вступив на престол после Петра I, оказалась между двумя противоборствующими лагерями: А. Д. Меншикова и оппозиционеров-дворян. Началась жестокая борьба за власть. Живы ещё «птенцы гнезда Петрова», но нет скрепляющей воли великого преобразователя. И вокруг царского престола бушуют страсти и заговоры, питаемые и безмерным честолюбием, и подлинной заботой о делах государства.
Повесть о том, как во время Великой отечественной войны в районе "Россомаха" бежавшим после Октябрьской революции заводчиком немецкого происхождения был организован рудник стратегического сырья, пригодного для создания атомной бомбы. Рудник сверху был замаскирован концлагерем "Ютокса", заключенные которого и добывали под землей ценное сырье. Работа на руднике велась тайно даже от самого гитлеровского командования под видом создания оборонного комплекса "Россомаха".
Жестокой и кровавой была борьба за Советскую власть, за новую жизнь в Адыгее. Враги революции пытались в своих целях использовать национальные, родовые, бытовые и религиозные особенности адыгейского народа, но им это не удалось. Борьба, которую Нух, Ильяс, Умар и другие адыгейцы ведут за лучшую долю для своего народа, завершается победой благодаря честной и бескорыстной помощи русских. В книге ярко показана дружба бывшего комиссара Максима Перегудова и рядового буденновца адыгейца Ильяса Теучежа.
Повесть о рыбаках и их детях из каракалпакского аула Тербенбеса. События, происходящие в повести, относятся к 1921 году, когда рыбаки Аральского моря по призыву В. И. Ленина вышли в море на лов рыбы для голодающих Поволжья, чтобы своим самоотверженным трудом и интернациональной солидарностью помочь русским рабочим и крестьянам спасти молодую Республику Советов. Автор повести Галым Сейтназаров — современный каракалпакский прозаик и поэт. Ленинская тема — одна из главных в его творчестве. Известность среди читателей получила его поэма о В.
Автобиографические записки Джеймса Пайка (1834–1837) — одни из самых интересных и читаемых из всего мемуарного наследия участников и очевидцев гражданской войны 1861–1865 гг. в США. Благодаря автору мемуаров — техасскому рейнджеру, разведчику и солдату, которому самые выдающиеся генералы Севера доверяли и секретные миссии, мы имеем прекрасную возможность лучше понять и природу этой войны, а самое главное — характер живших тогда людей.
В 1959 году группа туристов отправилась из Свердловска в поход по горам Северного Урала. Их маршрут труден и не изведан. Решив заночевать на горе 1079, туристы попадают в условия, которые прекращают их последний поход. Поиски долгие и трудные. Находки в горах озадачат всех. Гору не случайно здесь прозвали «Гора Мертвецов». Очень много загадок. Но так ли всё необъяснимо? Автор создаёт документальную реконструкцию гибели туристов, предлагая читателю самому стать участником поисков.
Мемуары де Латюда — незаменимый источник любопытнейших сведений о тюремном быте XVIII столетия. Если, повествуя о своей молодости, де Латюд кое-что утаивал, а кое-что приукрашивал, стараясь выставить себя перед читателями в возможно более выгодном свете, то в рассказе о своих переживаниях в тюрьме он безусловно правдив и искренен, и факты, на которые он указывает, подтверждаются многочисленными документальными данными. В том грозном обвинительном акте, который беспристрастная история составила против французской монархии, запискам де Латюда принадлежит, по праву, далеко не последнее место.