Имеет свойство яда - [61]

— Это, я так понимаю, вы согласны на мое предложение, Олег Олегович?

Олег озадаченно посмотрел в глаза Сокольского. Смеется, гад. И пусть губы не в улыбке, но видно же. И гладить продолжает, словно дорвался наконец-то до чего-то желанного. И так хорошо, что хочется прогнуться, ткнуться носом в шею и сказать: «Про-о-одолжай».

Можно было, конечно, сделать вид, что не понял о чем речь и попросить повторить. Но тянуть время нет смысла, к тому же и так все понятно. Все же если с утра ты делаешь мужчине минет на его кухне, то вряд ли намекаешь на: «А давайте теперь позавтракаем, и я поеду домой».

Грабар поджал губы, потом сделал рваный вдох. Да что это вообще такое? За словом же никогда в карман, а тут будто первый раз встретились.

Влад молчал, терпеливо ожидая ответа. Олег с удивлением осознал, что его руки замерли, да и сам Сокольский сидит в напряжении. Неужели ему так… важно?

— Да, — коротко ответил Грабар.

Все, шаг сделан. Окажется ли под ногой твердая поверхность или пропасть — уже неважно.

Пояснять ничего не стал. Любую формулировку можно повернуть так, что ничего не останется от изначально вложенного смысла. Особенно, когда рядом два юриста. Потому — максимально краткий ответ.

Тишина. Кажется, слышно как бухает в груди сердце. И только есть миг, чтобы набрать воздуха в грудь, и снова оказаться в тисках объятий. Губы тут же накрыли поцелуем, на этот раз уверенным, властным и… благодарным.

«Мы опоздаем», — мелькнула заполошная мысль.

И тут же проснулось логическое мышление, намекая, что Сокольский как бы директор, потому опоздать не может — может только задержаться. И никто даже не догадается, что завтрак у него был такой… своеобразный.

А еще целуется он все же восхитительно.

Вопреки разуму и попытке взять ситуацию под контроль, Олег с ужасом понимал, что не хочет ни выбираться из объятий Влада, ни разрывать поцелуй. Воздух уже вот-вот закончится, а так хорошо… И да, когда это его успели уронить на диван? Совсем уронить. Голова так уютно лежит на подушке, словно так и задумано. Неудивительно, Сокольский не похож на человека, который не позаботиться об удобстве в таких делах.

— Мне определенно нравится это утро, — вынес вердикт Влад, когда наконец-то удалось оторваться друг от друга.

В серых глазах плясали серебристые смешинки. Чуть встрепанные черные волосы смотрелись не менее привлекательно, чем идеально уложенные. Поддавшись секундному порыву, Олег протянул руку, чтобы коснуться темных прядей. И тут же замер, словно осознав, что это могут и не одобрить. Но Влад перехватил его запястье, не дав опустить руку.

— Продолжай, — сказал он таким тоном, что во рту вмиг пересохло, а по телу пробежала сладкая дрожь.

Олег невольно улыбнулся, коснулся волос Сокольского. Шелковистые. Гладил бы и перебирал. Сокольский прикрыл глаза, замерев и, кажется, вполне наслаждаясь такой незатейливой лаской.

— Я там чай заварил, — неожиданно сказал он, не видя, что Грабар любуется его высоким лбом, линией носа, черными густыми ресницами, красивыми губами и упрямым подбородком. И тихо про себя радуется, что Влад сейчас этого не видит. — Но, кажется, ты любишь кофе. Поэтому сейчас сварим.

— Сварим? — переспросил Олег.

— Да. — Сокольской открыл глаза и посмотрел на него. — Один я его варю отвратительно. Поэтому чтобы пить нечто приличное, тебе придется постараться.

* * *

Приняли хорошо.

Впрочем, в «Монтрозе» тоже были сотрудники настроены достаточно благодушно. И даже Табан казался не таким уж гадом, как потом выяснилось. Но тут…

Поверить сразу было трудно. Что теперь он часть этой команды. И пусть в просторном кабинете сидит несколько человек. Но все излучают либо доброжелательный интерес, либо откроенное любопытство. Но при этом даже намека на негатив Олег не почувствовал. Возможно, в компаниях, где все занимаются одним делом и искренне нуждаются в помощи, все так и происходит.

Грабар не пришел на чье-то место. Влад объяснил, что последнее время работы и правда стало много. А все сотрудники люди, работа без отпуска и больничного — зло, особенно, если хочешь сохранить со своими сотрудниками хорошие отношения.

Непосредственный начальник Олега, Шнеерзон Лев Моисеевич, оказался персонажем колоритным. Невысок, жилист, седовлас. В очках, при аккуратной бородке. С невероятно проницательным взглядом темно-карих глаз. И не будь у Олега школы тети Сары, пришлось бы, скорее всего, туго.

Тем не менее, будущий шеф смотрел на Грабара весьма благосклонно. Но при этом внимательно слушал каждое слово Влада. Сразу стало понятно, что, несмотря на возраст и опыт, к своему гендиректору Шнеерзон относится с громадным уважением.

Сдержанность, убедительная вежливость и умение держаться явно импонировали старому ев… хорошему специалисту. Что не могло не радовать.

А еще надо было держать себя в руках и находится у Сокольского в кабинете просто как… в кабинете гендиректора «Корсара». Не больше и не меньше. Не думать, что этот стол на ощупь гладкий и прохладный, что если как следует наклониться, то крышка не давит и никуда не врезается, что бумаги совершенно не мешают. Чему именно — озвучивать не стоило. И неприлично пялиться на кожаный диван рядом — тоже. К тому же Сокольский, кажется, умудрился перехватить его взгляд. Настолько изящно перевел тему, что ничего не стоило переключиться на деловой разговор. Правда, от Грабара не укрылось, что в серых глазах едва заметно мелькнули задорные искры.