Имам Шамиль - [19]
Но чем выше поднимались путники, тем чаще стали попадаться кустарники и ярче казаться зелень. Вскоре серая лента дороги повернула за гору и затерялась в густых зарослях векового леса. Далеко протянулась просека, путаясь в дремучих дебрях. Сыро и мрачно в лесу. Беспокойно шуршат сухие листья под копытами коней. Наконец показалась пологая лощина, по дну которой, весело журча, бежала речка. Лес стал редеть, за лоскутами изумрудных лужаек показались сады и белые сакли Табасарана.
Ярагский шейх вышел навстречу ученикам. Он обнял их, говоря:
— Хвала аллаху, создающему людей, непоколебимых в вере, преданных, совесть которых чище снегов Шаг-Дага и Базар-Дюзи.
Табасаранцы, узнав о цели приезда койсубулинских узденей, огорчились. С тех пор как в их ауле нашел убежище святой старец, к ним потянулись из окрестных аулов сотни ходоков за советами и любопытства ради. Значительно увеличились пожертвования, выделяемые для мечетей.
Несмотря на теплый прием, участие и гарантию безопасности, оставаться в Табасаране шейх не мог. Он спешил претворить в жизнь свои планы. Не задумываясь, покинул ярагский шейх Табасаран, затерянный в бескрайних лесах орешника и дуба.
Ему была приготовлена в Унцукуле сакля, похожая на орлиное гнездо. Здесь ждали учителя тариката новые ученики и последователи, независимые и гордые.
Пышную встречу организовали известному шейху кадии, муллы и знатные уздени Койсубу. Он был признан, как признают чужого пророка. Со дня его приезда к Унцукулю, как совсем недавно к Табасарану, потянулись верные мусульмане с думами, чаяниями, жаждущие истины и знаний. Особенно в четверг, после базара, все двери унцукульских саклей гостеприимно распахивались для кунаков, желавших в пятницу послушать проповеди светлейшего шейха. На очарах негде было присесть. Толпы разнаряженных людей расхаживали по улицам, как в праздничные дни. Возле каждого дома у коновязей переступала, дожидаясь хозяина, не одна лошадь.
Никогда в Унцукуле не бывало такого оживления. Негде было ступить в соборной мечети в часы молитв. Лучшие места у кафедры отводились для знатных гостей — ученых и чалмоносных хаджи, совершивших паломничество к святыням ислама — Мекку и Медину. Духовные и светские главы свободных обществ Аварии не отходили от шейха. Его приглашали для чтения проповедей в другие аулы. Шейх не отказывался и непременно брал с собой верного ученика Магомеда. В один из четвергов, после того как разошлись торговцы, менялы и покупатели с базарной площади, до позднего вечера не прекращался поток едущих в Унцукуль. Здесь созывался съезд ученых, духовенства и старейшин койсубулинских и других вольных обществ.
Магомед представлял учителю молодых сверстников, умудренных знаниями:
— Кебед-Магома телетлинский, Галбац-Дибир каратинский, Омар из Анкратля, Абакар из Гумбета, Газияв из Анди…
Прибыл на съезд из Цудахара и устад Джамалуддин-Гусейн в сопровождении Аслан-кадия.
Гамзат-бек из Гоцатля пригнал сотню овец для пожертвования служителям мусульманских храмов и делегатам.
В этот день пять раз, после каждой молитвы, выступал с проповедью устад Джамалуддин-Гусейн казикумухский.
Среди мертвой тишины огромного здания его слова звучали как торжественный гимн, прерываемый периодически громкими возгласами «ла-илаха-иллала!» («нет бога кроме аллаха»).
Ночью, когда была окончена молитва и прочитана последняя проповедь, на кафедру поднялся маленького роста старичок, с жиденькой бородкой и крючковатым носом. Он был одет в длинный белый халат. На голове повязана огромная чалма. Короткие тонкие пальцы с окрашенными хной ногтями заметно дрожали, поглаживая седые пряди бороды. Только узкие желтовато-коричневые глаза из-под полуприкрытых век смотрели спокойно. Это был шейх Мухаммед ярагский. Подняв обе руки перед собой, обратив взоры к потолку, он прошептал:
— Бисмиллахи рахмани, рахим («Во имя бога милостивого, милосердного»). Да наделит аллах всех, кто следует по верному пути, в содружестве людей истины на земле и в раю. Мир посланникам и хвала владетелю миров. Амин!
— Амин! — гулом откликнулась толпа стоящих на коленях.
— Пойдемте вперед, проповедуя в пути шариат, указывая колеблющимся и заблуждающимся на их нестойкость, — продолжил ярагский учитель тариката свою речь. — Судьбы стран и народов зависят от тех, кто правит, в чьи руки попадут законы. Законы шариата лежат в основе Корана, который служит основанием ислама. Мы должны не только удержать эти законы, но и упрочить их в своем вилаете, кинжальным щитом прикрываясь от тех, кто посягает на святая святых. Не сомневайтесь в преимуществе и успехе. Люди истины не должны забывать, что простым смертным чужды возвышенные понятия. Они действуют сообразно тому, что видят и испытывают. Многие из них, имея даже незначительные понятия о цели, могут делать большие дела, когда увидят, что тот, кто ведет их, сам делает то, что требует от других. Этот ведущий должен жить жизнью народа, преуспевая в труде и в даровании благ и свобод. Те, что пребывают в неволе, больше ценят и лучше платят тем, кто дарует им свободу. Наша мечта создать большую силу, способную противостоять гяурам. Да поможет нам аллах в этом!
