Илья Репин - [6]

Однажды была задана тема: «Ангел смерти истребляет первенцев египетских». Репин задумал передать этот сюжет весьма реалистично. Вот как он об этом рассказывал: «Была, разумеется, изучена обстановка роскошных спален царевичей Египта: кровати их ставились на платформах из нескольких ступеней…

И вот я вообразил, как ночью ангел смерти прилетел к юноше-первенцу, спящему, как всегда, нагим, схватил его за горло, уперся коленом в живот жертвы и душит его совершенно реально своими руками. Мои эскизы не раз уже замечались товарищами, и этот при появлении вызвал большой интерес, но многие повторяли: “Однако за это достанется; эскиз, наверно, снимут и унесут в инспекторскую”».

Так и случилось. Целая серия эскизов была снята, и репинский в том числе. Илья уже стал побаиваться, что его накажут и переведут в вольнослушатели. Но инспектор сказал ему: «Совет заинтересовался вашим эскизом, и вам разрешается обработать его на медаль. Вот он. Ну, конечно, вы перекомпонуете слишком реально трактованную сцену. Ведь это дух – ангел смерти, зачем же ему так физически напрягать свои мускулы, чтобы задушить, – достаточно простертых рук. Но вы сами обдумайте, вы совершенно свободны трактовать как хотите, как вам представляется. Я только передаю вам мнение совета».

Репин выполнил этот эскиз и получил Малую серебряную медаль.

«Вообще с этих пор мне повезло, – признавался он. – После экзамена, когда залы были наполнены учениками всей Академии, массы галдели перед работами и перебегали от одной к другой, я частенько видел целую толпу перед своими эскизами и рисунками. Этюдов с натурщика масляными красками я написал очень мало, всего шесть этюдов. Весь день заниматься в Академии я уже не мог: для существования надо было исполнять кое-какие заказишки, бегать на уроки. Но этюды мои, за исключением первого, бывали всегда удостаиваемы близких номеров, и я скоро был удостоен Малой и Большой серебряными медалями, что давало право выступать на конкурс».

Обучаясь в Академии художеств у П. В. Васина, А. Т. Маркова, Репин охотно прислушивался к советам И. Н. Крамского, позже П. П. Чистякова, также он посещал рисовальные вечера Санкт-Петербургской артели художников. И практически все свои рисунки после академических экзаменов он приносил Крамскому. «Меткостью своих суждений он меня всегда поражал, – писал Илья Ефимович. – Особенно удивляло меня, как это, не сравнивая с оригиналом, он совершенно верно указывал мне малейшие пропуски и недостатки. Именно этот полутон был сильнее, это я уже заметил на экзамене, и глазные орбиты снизу, и нижняя плоскость носа – с плафона – действительно были шире. А вот ведь академические профессора-то, наши старички, сколько раз подходили, подолгу смотрели, даже карандашом что-то проводили по моим контурам, а этих ошибок не заметили, а ведь как это важно: совсем другой строй головы получается. Мало-помалу я потерял к ним доверие, интересовался только замечаниями Крамского и слушал только его».

Крамской был для Репина и внимательным учителем, и прекрасным собеседником. Часто, увлекаясь чем-нибудь, он рассказывал много интересного и важного. Однажды Крамской так живо, увлекательно и образно изложил теорию Дарвина о происхождении видов, что впоследствии, когда Илья Ефимович читал оригинал, он показался ему менее увлекательным, чем живой рассказ. «Почитайте-ка Гете, Шиллера, Шекспира, Сервантеса, Гоголя, – советовал Репину Крамской. – Настоящему художнику необходимо колоссальное развитие, если он сознает свой долг – быть достойным своего призвания».

Крамской считал, что русское искусство пребывает в рабстве у академии, а она сама является рабой западного искусства, и задача русских художников – освободиться от этого рабства. Репин разделял его взгляды, стремился быть достойным своего призвания.

В период учения Илья Ефимович общался с широким кругом демократически настроенной молодежи, был увлечен идеями Чернышевского. Через Крамского он сблизился с Петербургской артелью художников, бывал на ее «четвергах». Об отношении Репина к общественным событиям эпохи свидетельствует рисунок, на котором изображен Д. В. Каракозов перед казнью, 4 апреля 1866 года стрелявший в царя в Летнем саду в Петербурге, но промахнувшийся. По приговору суда Каракозов был повешен. Репин присутствовал на казни и нарисовал его портрет.

Вообще раннее творчество художника было весьма разносторонним. Он работал над академическими «программами» религиозного содержания, трактуя их более в психологическом, чем в возвышенно-отвлеченном духе. Такова картина «Иов и его друзья», отмеченная Малой золотой медалью. В свободное время Репин пробовал себя в бытовом жанре (свидетельством тому служит картина «Приготовление к экзамену»), писал портреты родных и друзей.

В то время Илья познакомился с художниками Василием Дмитриевичем Поленовым, Василием Максимовичем Максимовым, Константином Аполлоновичем Савицким. Общение с ними также имело влияние на его творческую судьбу.

Однажды Савицкий уговорил Репина поехать на пароходе вверх по Неве писать этюды. Илья Ефимович впервые выбрался за город, шумно восторгался Невой, роскошными особняками и дачами, расположенными на ее берегах, с удовольствием рассматривал пеструю праздничную толпу. А когда пароход уже приближался к берегу, эту нарядную картину заслонила другая, безрадостная, унылая… Репин даже не сразу понял, в чем дело, и спросил у Савицкого, что это. Ответ его потряс: «А! Это бурлаки бечевой тянут барку; браво, какие типы! Вот увидишь, сейчас подойдут поближе, стоит взглянуть…»