Илья Ильф и Евгений Петров - [60]

Вот с этим чувством влюбленности в свою страну они смотрели на Америку,— одно приемля, другое решительно отвергая. Но, даже споря, они не забывали отметить все, что, на их взгляд, было ценного в организации быта, обслуживания людей, приемах работы американских инженеров, рабочих, деловых людей, да и во многих других областях тоже. Ильфа и Петрова, например, занимала идея сервиса, что буквально означает обслуживание. В «Одноэтажной Америке» они посвятили сервису несколько красноречивых страниц. Поверхностные критики не преминули упрекнуть их за это. Ильфа и Петрова до того, дескать, ослепил американский сервис, что они даже не заметили его оборотную сторону. Так ли это? Разберемся. Взявшись пропагандировать сервис, писатели, конечно, отлично понимали, что для разбойника с Уолл-стрита сервис является весьма удобным прикрытием. В своей книге они так и написали: капиталист, грабящий не только отдельных людей, но целые города и страны, обязательно скажет, что «делает» людям сервис и что служит он не деньгам, а обществу. Однако сама по себе идея сервиса, которой в Америке придали стяжательский характер, по мнению Ильфа и Петрова, заслуживала внимания. Им очень хотелось, чтобы под именем сервиса или под каким-либо другим именем стиль внимательного и предупредительного отношения к посетителям пошире внедрился в практику работы наших ресторанов, магазинов, гостиниц и других аналогичных учреждений. Это было частицей той постоянной борьбы за культуру советского быта, которую они талантливо вели на страницах «Правды» в годы развернутого наступления социализма по всему фронту, когда культурная революция совершалась буквально во всех областях нашей жизни.

Вообще, возвратившись из Америки, многое там повидав и обдумав, они были одержимы «маниакальным», как говорил Петров, желанием подсказать что-то полезное, подать хороший совет нашим хозяйственникам. Социалистическая страна, охваченная гигантским строительством, нуждалась в таких советах. Она посылала за границу специалистов овладевать передовой техникой, изучать новейшие достижения науки. Ильфу и Петрову хотелось, приезжая из-за рубежа, тоже чувствовать себя специалистами, побывавшими в командировке, которым не только предстоит отчитаться перед советской общественностью, но и непременно оправдать свою командировку практическими делами. Меньше всего они хотели уподобляться праздным туристам. Вот почему их так порадовал отзыв директора Московского автозавода И. А. Лихачева, который, прочитав «Одноэтажную Америку», говорил очеркисту «Правды» писателю Борису Галину, что в этой книге нашел для себя и для того дела, которым занимался, много умного, делового и, главное,— это было им особенно приятно,— практически полезного.

Друзья Ильфа и Петрова запомнили, как сильно в последние годы жизни Ильфа проявлялась у обоих писателей общественная жилка. Петров писал: «Мы с удовольствием сделались бы хозяйственниками». И это не было пустой фразой. Их, например, беспокоило, что новые первоклассные гостиницы, рестораны, дома отдыха часто попадали в руки нерадивых администраторов. И те, вместо того чтобы разработать систему хорошего обслуживания посетителей, разрабатывали как раз систему борьбы с ним. Выражая общие с Ильфом мысли, Петров вскоре после смерти друга писал, что эти новые прекрасные здания, обставленные и оборудованные по последнему слову техники, надо так же освоить, как осваивали в начале пятилеток новые станки, тракторы, автомобили. Сами Ильф и Петров с жаром взялись бы за «освоение» однодневных гостиниц. В шутку они говорили, что, поручи им Моссовет такое дело, как однодневные гостиницы, они поставили бы его образцово. Вероятно, энергии, желания, организаторских способностей и таланта у них действительно хватило бы и на это. Но, в конце концов, суть ведь не в том, какими администраторами в данном конкретном случае могли стать Ильф и Петров, а в гражданской позиции писателя, в его общественной активности, в готовности засучив рукава практически помочь людям продвинуть что-то полезное и что-то вредное искоренить: будь то судьба вековых деревьев на московском Садовом кольце, которые по плану реконструкции предполагалось вырубить, или судьба парохода «Маджестик». Современники рассказывают, что Петров энергично возражал против уничтожения деревьев и очень жалел, что к его голосу не прислушались. А «Маджестик» они с Ильфом даже рекомендовали приобрести для советского флота. Дело в том, что, возвращаясь на «Маджестике» из Америки в Европу, они узнали, что это его последний рейс. Пароход предназначался на слом. Не потому, что оказался плох. «Маджестик» был еще сравнительно молод. Но как океанское судно он действительно уже не выдерживал конкуренции с более быстроходными лайнерами. Хлопоча о покупке «Маджестика», Ильф и Петров доказывали, что, совершая рейсы вдоль Черноморского побережья Крыма и Кавказа, он еще сможет неплохо послужить советскому флоту. Во время войны Петров, проездом на Северный фронт, случайно задержался на сутки в Архангельске. Какое, казалось бы, дело спешившему на фронт писателю до архангельского коммунального хозяйства. Но Петров и тут остался верен себе. Бродя по улицам, он заметил, что грязь, неряшливость портили приглянувшийся ему северный город. Тотчас Петров решил написать фельетон в местную газету и стал развивать своему фронтовому спутнику Константину Симонову план приведения города в порядок.