Илья Ильф и Евгений Петров - [12]
Об этих недостатках четвертой полосы важно сказать, потому что в ранних фельетонах Ильфа и Петрова, написанных ими порознь, веселое и несколько легковесное осмеяние быта нередко мешало охватывать картину в целом. Давила «тирания мелочей». Конечно, Ильф и Петров очень многим были обязаны рабкоровским письмам. Это тот драгоценный материал, которым писатель не вправе пренебрегать. В 1928 году, после появления «Зависти» Юрия Олеши, «Гудок» отозвался на выход книги рецензией. В ней, между прочим, говорилось: «Хорошо прочитайте роман Олеши, перечитайте несколько его фельетонов... Кто знает, был бы у русской литературы Юрий Олеша, если бы ему не передал накопленный опыт «Зубило». Ильфу и Петрову письма рабкоров «Гудка» тоже помогали лучше узнать большой мир с большими делами и маленький мир с маленькими людьми и маленькими вещами. В большой железнодорожной державе разгоралось соревнование за ускорение пробега поездов и за увеличение грузооборота. А в малом мире какой-нибудь помощник дежурного на одном из участков Рязано-Уральской железной дороги всю ночь стриг в общежитии собственных овец и не хотел впустить в барак рабочих, пришедших с дежурства. Однако для большой формы сатирического романа кругозор «Инжектора» и «Паровозника» уже становился узким. Он становился узким и для четвертой полосы. Ведь «Инжектор» умел сатирически видеть, но редко поднимался до оценок и обобщений. Зато Ильфа и Петрова он щедро вооружал фактами на будущее. Как писатели они набирали силу изо дня в день, трудясь над такими заметками. В них были заключены краски, темы, образы многих тогда же написанных фельетонов и еще не написанных и пока даже не задуманных романов.
3. «ЗАЧЕМ МНЕ ВЕЧНАЯ ИГЛА?»
Что же все-таки они писали врозь, если не считать почти ежедневных заметок для четвертой полосы? С чем Ильф выступал в «Гудке» и в его «дочерних» изданиях — ежемесячном «Железнодорожнике», «30 днях», «Смехаче», в других газетах и журналах — «Советском экране», «Вечерней Москве»? Что писал Петров в «Красном перце» и в том же «Смехаче», позднее в «Комсомольской правде» и в «Гудке»?
Первые фельетоны Ильфа и первые фельетоны Петрова появлялись в те годы (1923-1927), когда советская сатира уже начинала выступать довольно широким фронтом. В период гражданской войны перо писателя-сатирика своим острием было обращено против внешних врагов. Стихи и фельетоны на внутренние темы отсутствовали почти начисто. И это было закономерно. В 1923 году, издавая сборник своих сатирических стихов, Маяковский объяснял в «Предиполсловии», почему такая книжка не могла бы появиться тремя-четырьмя годами ранее:
«Больше чем драматическое, белое окружение не позволяло нам чистить себя чересчур рьяно.
Метла сатиры, щетка юмора — были отложены».
И далее, обращаясь непосредственно к своему времени, Маяковский подчеркивал:
«Многое трагическое сейчас отошло.
Воскресло количество сатиры...
Редкий номер наших газет и журналов — без шаржа, без шутки».
Не только в «Гудке» четвертая полоса была целиком фельетонной. Многие газеты стремились завести на своих страницах постоянный отдел сатиры и в качестве приложения стали даже выпускать юмористические библиотечки и специальные юмористические журналы. До 1922 года у нас почти не было сатирических журналов. Затем один за другим начали выходить «Мухомор», «Крокодил», «Красный перец», «Лапоть», «Смехач», «Бузотер», «Бегемот» и другие.
Сложная внутренняя обстановка, вызванная введением нэпа, требовала от писателей-сатириков особой бдительности, боевитости и остроты.
Напомним, что в резолюции ЦК РКП(б) «О политике партии в области художественной литературы» (1925 год) специально отмечалась сложность происходящих процессов: «одновременный рост противоречивых и даже прямо друг другу враждебных хозяйственных форм, вызываемый этим развитием процесс нарождения и укрепления новой буржуазии; неизбежная, хотя на первых порах не всегда осознанная, тяга к ней части старой и новой интеллигенции; химическое выделение из общественных глубин новых и новых идеологических агентов этой буржуазии».
Оживление буржуазной идеологии, попытки протаскивания чуждых взглядов в искусстве и литературе — все это было прямым следствием активизации в годы нэпа капиталистических элементов города и деревни. К сожалению, далеко не все редакции, приступая к изданию юмористических журналов, руководствовались ясно осознанными политическими задачами.
Обывательские сетования на трудности жизни становились здесь чуть ли не главной темой. Такого рода журналы очень скоро сами оказывались в плену мещанских настроений. Во всяком случае, на их страницах борьба с новой буржуазией и ее идеологическими агентами велась без должной принципиальности и последовательности. Поверхностные фельетонисты легко сбивались на дешевое зубоскальство, не умели дать четкую политическую квалификацию многим отрицательным явлениям нэпа, без конца перепевали друг друга и самих себя. Этим в первую очередь объяснялась недолговечность большинства сатирических журналов тех лет[4]. Маяковский был совершенно прав, когда утверждал, что количество сатиры у нас воскресло. В «Сатирическом чтеце-декламаторе», изданном в 1927 году, можно насчитать имена шестидесяти авторов. Но ведь Маяковский, отмечая количественный рост, специально оговаривался: «К сожалению, качество сатиры еще низкое». В 1926 году, выступая на одном из диспутов, он высказывался еще категоричнее и резко критиковал нашу сатирическую работу за мелководье.
Война обрушилась на детей так же, как на взрослых, — бомбами, голодом, холодом, разлуками. Но и в эти годы дети были первой заботой народа. Выживут они — выживут страна, ее история, идеалы, будущее. В этой книге вы прочтете про детей, подростков — разведчиков, токарей, пахарей, поэтов, охранителей городов, целителей ран. И вы убедитесь: они внесли значительный вклад в победу советского народа. Книга строго документальна.
В книге рассказывается история главного героя, который сталкивается с различными проблемами и препятствиями на протяжении всего своего путешествия. По пути он встречает множество второстепенных персонажей, которые играют важные роли в истории. Благодаря опыту главного героя книга исследует такие темы, как любовь, потеря, надежда и стойкость. По мере того, как главный герой преодолевает свои трудности, он усваивает ценные уроки жизни и растет как личность.
Один из величайших ученых XX века Николай Вавилов мечтал покончить с голодом в мире, но в 1943 г. сам умер от голода в саратовской тюрьме. Пионер отечественной генетики, неутомимый и неунывающий охотник за растениями, стал жертвой идеологизации сталинской науки. Не пасовавший ни перед научными трудностями, ни перед сложнейшими экспедициями в самые дикие уголки Земли, Николай Вавилов не смог ничего противопоставить напору циничного демагога- конъюнктурщика Трофима Лысенко. Чистка генетиков отбросила отечественную науку на целое поколение назад и нанесла стране огромный вред. Воссоздавая историю того, как величайшая гуманитарная миссия привела Николая Вавилова к голодной смерти, Питер Прингл опирался на недавно открытые архивные документы, личную и официальную переписку, яркие отчеты об экспедициях, ранее не публиковавшиеся семейные письма и дневники, а также воспоминания очевидцев.
Более тридцати лет Елена Макарова рассказывает об истории гетто Терезин и курирует международные выставки, посвященные этой теме. На ее счету четырехтомное историческое исследование «Крепость над бездной», а также роман «Фридл» о судьбе художницы и педагога Фридл Дикер-Брандейс (1898–1944). Документальный роман «Путеводитель потерянных» органично продолжает эту многолетнюю работу. Основываясь на диалогах с бывшими узниками гетто и лагерей смерти, Макарова создает широкое историческое полотно жизни людей, которым заново приходилось учиться любить, доверять людям, думать, работать.
В ряду величайших сражений, в которых участвовала и победила наша страна, особое место занимает Сталинградская битва — коренной перелом в ходе Второй мировой войны. Среди литературы, посвященной этой великой победе, выделяются воспоминания ее участников — от маршалов и генералов до солдат. В этих мемуарах есть лишь один недостаток — авторы почти ничего не пишут о себе. Вы не найдете у них слов и оценок того, каков был их личный вклад в победу над врагом, какого колоссального напряжения и сил стоила им война.
Франсиско Гойя-и-Лусьентес (1746–1828) — художник, чье имя неотделимо от бурной эпохи революционных потрясений, от надежд и разочарований его современников. Его биография, написанная известным искусствоведом Александром Якимовичем, включает в себя анекдоты, интермедии, научные гипотезы, субъективные догадки и другие попытки приблизиться к волнующим, пугающим и удивительным смыслам картин великого мастера живописи и графики. Читатель встретит здесь близких друзей Гойи, его единомышленников, антагонистов, почитателей и соперников.
Автобиография выдающегося немецкого философа Соломона Маймона (1753–1800) является поистине уникальным сочинением, которому, по общему мнению исследователей, нет равных в европейской мемуарной литературе второй половины XVIII в. Проделав самостоятельный путь из польского местечка до Берлина, от подающего великие надежды молодого талмудиста до философа, сподвижника Иоганна Фихте и Иммануила Канта, Маймон оставил, помимо большого философского наследия, удивительные воспоминания, которые не только стали важнейшим документом в изучении быта и нравов Польши и евреев Восточной Европы, но и являются без преувеличения гимном Просвещению и силе человеческого духа.Данной «Автобиографией» открывается книжная серия «Наследие Соломона Маймона», цель которой — ознакомление русскоязычных читателей с его творчеством.
Фамилия Чемберлен известна у нас почти всем благодаря популярному в 1920-е годы флешмобу «Наш ответ Чемберлену!», ставшему поговоркой (кому и за что требовался ответ, читатель узнает по ходу повествования). В книге речь идет о младшем из знаменитой династии Чемберленов — Невилле (1869–1940), которому удалось взойти на вершину власти Британской империи — стать премьер-министром. Именно этот Чемберлен, получивший прозвище «Джентльмен с зонтиком», трижды летал к Гитлеру в сентябре 1938 года и по сути убедил его подписать Мюнхенское соглашение, полагая при этом, что гарантирует «мир для нашего поколения».